опять отправились к Бенуа. Они уговорили поселиться у них, что мы с большой радостью и со многими сомнениями (в смысле стеснения их) исполнили на следующий день.

Александр Николаевич нанимал меблированную квартиру у какого-то principe{42} в одной из тихих улиц (Виа Сицилия, 50) на высоком месте, недалеко от виллы Боргезе.

Все пребывание в Риме вместе с моим другом Адей и в семье Бенуа представляется мне каким-то упоительным, солнечным сном. По молодости лет все так остро воспринималось. Александр Николаевич и Анна Карловна были особенные люди. С ними жилось необыкновенно легко. Ласка, внимание, забота о нас — и при этом полная свобода. Принимать от них эту ласку и внимание было легко. Анна Карловна весело и бодро несла заботы о муже, семье, о нас. Мы жили как птицы небесные, ни о чем не заботясь. Наши repas{43} проходили очень оживленно. Все обменивались пережитыми впечатлениями: что видели? что делали? Говорили, спорили, смеялись. Иногда «пататашки» прерывали нас своей возней. За столом подавалось вкусное-превкусное вино, которое способствовало нашему оживлению.

Александр Николаевич взялся за наше художественное образование. Нельзя сказать «взялся», он не брался, но общение с ним, наш совместный обзор Рима, его указания, сведения, которые он нам давал, — все было отличной школой. Как всегда, он был очень деликатен и не навязывал нам ни своих вкусов, ни навыков.

Утром до обеда мы работали, а потом, отдохнувши, бегали осматривать памятники Рима. Работали мы иногда вместе, иногда врозь. Помню, что за все пребывание в Риме мы не показывали своих работ, чтобы не влиять друг на друга. Только перед самым отъездом показали все наработанное. А.Н. Бенуа нас заражал своим энтузиазмом и энергией. Мы старались не терять ни одного часа непроизводительно: или работали, или смотрели и изучали художественные памятники.

В наших странствиях по городу очень редко участвовала Зина Серебрякова, а если и ходила вместе, то всегда держалась в стороне. Я очень часто удивлялась ей, как она не дорожила обществом дяди и не пользовалась сокровищами его ума и знаний.

Первые два дня шел дождь, и мы никуда не ходили, устраиваясь в нашей крошечной комнате.

«…22 марта я решила Адю в первый наш выход вести в Колизей. Мне казалось, что это место Рима было одно из самых потрясающих — и по внешности и по историческим событиям, здесь происходившим. Мне удалось его показать издали, в перспективе Виа Серпенти, где он вполне вырисовывался величественными громадами. Потрясенные до глубины души, мы молча добежали и благоговейно вступили под темные аркады и сейчас же разошлись в разные стороны, чтобы в одиночку страдать и наслаждаться»[331].

Потом отправились на Форум. Для того чтобы к нему пройти, надо было обойти целый квартал. Пробираясь по узким улицам и живописным переулкам, зашли в церковь Санти Козма и Дамиано, к которой примыкает бывший античный храм Диви Ромули. Между этим храмом и базиликой Константина были найдены остатки плана античного Рима.

Форум мы очень внимательно осмотрели. Старались во всем разобраться. Я не могла себе ясно представить по этим остаткам античный мир с его тончайшей культурой и баснословным великолепием. Очень много надо сделать усилий фантазии, чтобы представить все это богатство именно на Форуме. Мне казалось, все здесь было слишком скученно и насажено одно на другое — все бесчисленные колоннады, храмы, статуи и памятники.

После завтрака втроем бродили по городу. Зашли в Пантеон. Сильно мешали общему впечатлению красные драпировки, которыми патеры завешивают образа на Страстной неделе. Зато я очень восхищалась куполом Пантеона. Жизнь, внешний мир проникали сквозь его круглое отверстие. Голубое сияющее небо сверкало через него. Солнце посылало в Пантеон золотые лучи, и дожди лили свои воды. Пролетающие птицы чертили зигзаги на небе, и мимо плыли облака-корабли.

Великолепна Пьяцца Навона! Удлиненный овал ее производил на меня своей симметрией особое чарующее впечатление. Золотисто-рыжие дома теплыми тонами составляли вокруг площади драгоценную оправу. Особенно по вечерам, когда окна блестели огнями. И на этом фоне прекрасно выделялись три фонтана Бернини. Они превосходны. Вся площадь с фонтанами представляла удивительную гармонию и законченность…[332]

…23 марта ездили в Сан-Пьетро на мессу.

…24 марта поехали с Адей на Капитолий, но нечаянно попали к Сан-Джованни ин Латерано. Собор оставил меня равнодушной. Потом зашли в круглую церковь — баптистерий. Там видели интересные мозаики VII века. Сторож вертел чугунную дверь, взятую из терм Каракаллы, и она при каждом движении издавала целую гамму звуков — от низких до высоких.

Зашли в монастырь XII века. Прелестные колонки, всевозможным образом витые и украшенные мозаикой. Посередине красивый мраморный колодезь, и кругом обилие роз — белых, желтых, розовых, красных и темных до черноты. Что-то буйное, упоительное, хмельное. От аромата кружилась голова. При этом ослепительное итальянское солнце. Солнце, как золото, лилось кругом. Над нами небо вырезалось квадратом — глубокое, неизъяснимой синевы. Мы в упоении ходили от одного цветка к другому, любуясь то цветом, то формой. И не могли насладиться. Старички монахи, гулявшие во дворике, нарезали нам большой букет.

После я и Александр Николаевич отыскивали наше посольство и, не найдя его, бродили по городу. Смотрели на фасады дворцов, вилл. Подталкиваемые любопытством туристов, проходили во дворы, чтобы посмотреть на обязательный прелестный фонтан и колоннаду. Любовались обрамлением окон, дверей с гербами над ними и архитектурными мотивами, украшавшими стены. Все возбуждало наше внимание…

Рим, как и в первую мою поездку, стал немедленно оказывать на меня свое чарующее действие. Я не могла не восхищаться пленительностью его легкого душистого воздуха. Из-за оград вилл и садов несся запах лавра, кипариса и роз. Жизнь улиц, такая шумная, яркая, захватывала меня, но в ее яркости и движении не было сходства с жизнью ни одной из европейских столиц. Берега русла, где протекала жизнь, были иные. Легкая печаль поднималась из глубины души. Прошедшие столетия, следы культуры: древней, античной, христианской, средневековой, Возрождения, XVII века с его стилем барокко — все оставило свой след. В этот пестрый ковер прошлых веков, ушедших жизней вплелась современная жизнь. Искусство в разных формах, сама красота везде были рассыпаны щедрой рукой. Шли ли мы по старинной крупно мощенной улице — камни мостовой носили следы античного орнамента. Возникал вопрос в душе: «Где прежде были эти камни? Что украшали? Кого радовали? Кто отразил в них свои творческие силы?» Вот живописная овощная лавка в глухом переулке, часть ее входа облицована куском мрамора. На