— Тогда чего зря трепаться, — буркнул Орпата и уставился в сторону.

— Ну, как знаешь…

Быстрая Рыбка не сводила с пленника глаз, в которых читалась жалость. Хороший взгляд, теплый. И зеленый — словно не зрачки в глазах, а комочки водорослей. Она что-то тихо сказала иларху, тот кивнул. Тогда она взяла мех с водой, подошла к Орпате.

Хармид ненадолго уходил. Когда возвращался, всегда что-нибудь приносил: мидий, сухие ветки, подстреленную утку… Все время, пока он шарил по окрестностям, язаматка хлопотала возле кострища и тихо напевала.

Днем иларх улегся спать, а она сидела в кустах: смотрела то на речку, то на морской берег, чтобы не прозевать тавров, если те вдруг появятся. Когда он проснулся, Орпата попросил развязать путы и отвести его облегчиться. Хармид накинул ему на шею петлю. Так и держал, словно пойманного тарпана, пока сколот снимал и надевал штаны.

Вечерело. Погода испортилась, с моря задул сильный ветер.

Иларх опять куда-то ушел.

Разделывая птицу, Быстрая Рыбка спросила Орпату:

— Ты женат?

— Не-а.

— Что так?

— Я восьминогий… В смысле есть только пара волов. Жена денег стоит.

— Ты жрец, я по амулетам вижу — значит, должен быть богатым.

— Ну и что? — вскинулся сколот. — Жрец Табити не принимает подарков. Это энареи требуют себе долю добычи, хотя лук с детства не натягивали, а во время налетов едут в обозе вместе с женщинами и детьми. Я — воин, такой же, как все мужчины племени.

Потом спросил:

— Ты из какого племени?

— Язаматка.

Все-таки решился, с вызовом сказал:

— Выходи за меня!

И добавил:

— Меня в племени уважают. Со мной не пропадешь.

Она грустно улыбнулась:

— Я рабыня.

— Мне плевать.

Улыбка сошла с ее лица. Твердость ответа должна была скрыть сомнение в мыслях.

— Я женщина Хармида!

Быстрая Рыбка отвернулась и сделала вид, что занята пересыпкой солью тонких ломтей мяса. Но по лицу было видно: взволнована. Вдруг она вытерла руки о штаны и порывисто подошла к Орпате. Сняв с шеи амулет, надела на него.

— Это Апи. Пусть богиня хранит тебя, ты хороший человек.

Появился иларх.

Опустил на землю мех с речной водой, строго приказал:

— Заканчивай, Рыбешка. Пока не начался шторм, надо успеть хоть сколько-нибудь проплыть. Так мы никогда до Херсонеса не доберемся.

Поужинали утренней полбой. Орпате тоже досталась пара кусков слипшейся теплой каши. Язаматка кормила его с ладони, ведь руки у него оставались связанными.

Когда сборы закончились, Быстрая Рыбка с Хармидом отошли в сторону. Она что-то горячо зашептала, иларх возражал. Она настаивала, тогда он пристально посмотрел на пленника и вздохнул. Вернувшись, пнул его ногой, но не больно, потом полез из оврага.

Проходя мимо Орпаты, Быстрая Рыбка как бы случайно обронила в песок нож. Сколот сел на него, чтобы Хармид не заметил.

Он выждал немного, затем перерезал веревки. Выглянув из кустов, увидел, как язаматка с илархом отгребают от берега. Это оказалось непростым делом: утлая долбленка качалась на волнах, задирая нос.

Когда они удалились на приличное расстояние, Орпата тоже вылез из оврага и направился к тому месту, где спрятал лодку. Слава Семи богам, она оказалась на месте. С трудом выгреб на глубину.

Решил отплыть подальше, чтобы не разбиться о прибрежные скалы. Если суждено утонуть, что ж, на все воля Табити. Подумал так — и рассердился на себя: почему-то именно сейчас ему очень хотелось жить.

По небу летели серые клочья. Закат яркими пятнами прорывался сквозь бреши в облаках. Быстро темнело. Орпата ожесточенно работал веслом, стараясь, чтобы лодку не сносило к берегу.

Ветер все время менял направление: то с суши дул, как и положено ночью, теплый сухой бриз, то вдруг со стороны моря налетал сильный влажный волногон.

Когда выглянула луна, сколот увидел силуэт гребца. Он понял, что Хармид тоже решил плыть в открытом море. Скорее всего, иларх заметил преследователя, но курс не менял.

"Ну-ну, — Орпата вспоминал проведенный в овраге день. — Отпустил — теперь, наверное, жалеешь. От меня такого не дождешься".

Подумать-то подумал, а злости нет.

Так они и плыли всю ночь, при этом расстояние между лодками постепенно увеличивалось: когда иларх уставал, за весло бралась Быстрая Рыбка, а она гребла хуже. Приходилось бороться с волнами, и под утро гребцы почти выбились из сил.

На рассвете небо затянуло тучами. Ветер усилился — начинался шторм. С гребней волн срывалась водяная пыль. Орпата промок, замерз, но продолжал упорно грести.

Впереди ударила молния. Вспышка осветила высокий утес и рядом с ним остроконечную, похожую на скошенный парус скалу. Человек с веслом отчаянно загребал, пытаясь отвести лодку в сторону. Но высокие волны неумолимо бросали ее назад. Казалось, гибель неизбежна.

Сердце рухнуло: "Рыбешка! Вытащу!"

Орпата начал разворачиваться.

Набравшая воды долбленка отяжелела, стала неповоротливой. Еще один вал — и сколот от толчка полетел в воду. Лодка перевернулась, теперь она то погружалась в темносинюю бездну, то всплывала вверх днищем.

Орпата поплыл к берегу. Вокруг вскипали белые буруны. Он взлетал к гребню, потом скользил вниз, где его накрывало с головой. Раз за разом, словно череда набегающих валов никогда не закончится. Под водой удалось стянуть сапоги.

Сколот обессилел, наглотался воды, намокшая одежда мешала плыть. Но каждый раз, оказавшись на гребне, Орпата видел мыс все ближе и ближе.

Волны относили его в лагуну. О том, чтобы спасать язаматку, не могло быть и речи. За это время она и иларх либо выбрались на берег, либо утонули. Сейчас он боролся за свою жизнь.

Наконец босые ноги нащупали дно. Море не отпускало — швыряло на камни с такой силой, что он кричал от боли. Последним приветом от разбушевавшейся стихии стал удар булыжником по голове, после которого сколот едва не лишился чувств. Выбравшись из воды, он рухнул без сил на ракушечную крошку.

Отлежался, хватая ртом воздух. С тоской посмотрел туда, где из воды