И он пропал.

Его Эжени.

Она наклонялась и скользила в ласточке, долго, меняя ребра конька, потом кружилась и вращалась, мелко перебирала зубцами лезвий, как балерина кончиками пальцев в пуантах, и когда подъехала к бортику – коснулась палочкой елки. Елка тут же засверкала разноцветными фонариками. Дети, которые к тому времени стояли на катке вдоль бортика, захлопали в ладоши. Под уже другую, новогоднюю музыку Женя по очереди подъезжала к каждому ребенку и вручала ему коробку с подарком.

Дан вспомнил собственное детство, восторг новогодних праздников, ожидание чуда и конфет. Стоящим на льду детям вряд ли дарили конфеты – у всех строгий режим питания. Интересно, что внутри коробок?

Этот вопрос он задал Жене, когда они после выступления гуляли по городу.

– Из сладостей мы все же решили положить каждому по шоколадке. Должны быть маленькие радости. А вообще, у мальчиков там небольшие конструкторы-машины, а у девочек – куклы с длинными волосами, чтобы можно было заплетать косички.

Дан кивнул. Со словами почему-то не получалось. Он еще находился под впечатлением от выступления Эжени. Дан шел рядом и периодически поглядывал на нее, думая о том, что хорошо бы сейчас найти какое-нибудь уютное место, где можно посидеть. Он знал, что сегодня Женя к нему не поедет – завтра ранняя тренировка, а выходных как таковых с этими репетициями у нее не было. Жене надо поспать. Вместе у них это вряд ли получится. Теперь придется снова ждать выходных или свободный вечер…

– Ты не хочешь переехать ко мне?

Эжени остановилась. Кое-где уже включились уличные фонари. Снег мягко падал на землю, на пушистую вязаную шапку с забавной кисточкой и на ее ресницы. Женя в этой белой шапке и варежках казалась похожей на Снегурочку.

– Ты серьезно?

– Ну, а что? Полотенце у тебя есть, гель для душа тоже. Перевезешь пару джинсов, коньки, оранжевый рюкзак…

– И Тоби.

– Кто такой Тоби?

– Увидишь.

Это было ее «да».

И когда он понял это – широко улыбнулся.

– Пошли пить горячий кофе, – проговорил Дан, поправив на ней шапку и легко поцеловав в губы, – а то у тебя щеки совсем холодные. Да и Новый год обсудить надо. Может, есть пожелания относительно праздничного меню?

– Тут такое дело… – Женя замялась и начала рассматривать орнамент на варежке. – Наверное, Новый год мы встретим по отдельности, а Тоби переедет после праздников.

Только после этого она подняла на Дана глаза.

– Почему?

– Мне звонила мама, они с папой и сестрой приедут на новогодние праздники в Москву.

6

Полина возвращалась из торгового комплекса, где покупала новогодние подарки. А их насчитывалось порядочно. Дане, Нонне, ее мужу, близнецам, сувениры коллегам по работе. И подарок для Олега. Они не обсуждали, как будут встречать Новый год – вместе или по отдельности. Она и с сыном этот вопрос не обсуждала – почему-то была уверена, что жизнь выведет сама.

Полина просто наслаждалась самим процессом выбора и покупки. Торговый комплекс был полон народа, играла новогодняя музыка, на первом этаже стояла огромная елка, около нее прохаживался Дед Мороз и предлагал всем лотерейные билеты. Розыгрыш состоится в Рождество, главный счастливчик получит автомобиль. Остальным счастливчикам вручат наборы кастрюль, сковородок, фены и полотенца. Дети подбегали к дедушке, трогали его красную плюшевую шубу, дергали за бороду и просили сфотографироваться. Задавали главный вопрос: «Где Снегурочка?»

Полина наслаждалась днем. Она вообще начала наслаждаться жизнью.

Отношения с Олегом развивались стремительно. В пятницу он встретил ее с корпоратива, откуда Полина ушла в половине одиннадцатого, не захотев оставаться до полного разгула. Машину к тому времени из ремонта она забрала, но корпоратив предполагал как минимум шампанское, поэтому до ресторана Полина добралась на такси. Вечер прошел как обычно: сначала торжественно, потом весело. Полина любила новогодние корпоративы из-за возможности неформального общения с коллегами. Они целый год пахали на благо организации, чтобы в декабре с чистой совестью отдаться веселью. Свешников после вступительной поздравительной речи сидел за отдельным столиком в окружении двух замов и наблюдал, как отдыхают подчиненные. Финансового директора не было – он заболел, поэтому Агния поначалу немного грустила, но потом и она не удержалась, приняла участие в зажигательных танцах. Полина в зажигательных участия не принимала, зато с удовольствием станцевала медленный с Владом, начальником по кредитным рискам, а затем и с руководителем по рознице. Чуть позже к ее столику подошел Свешников (лично!) – поблагодарил за работу и поздравил с наступающим годом. Полина не знала, что и думать. Чтобы Свешников подошел сам? И все это сказал? Она, конечно, поблагодарила и поздравила Павла Сергеевича в ответ, параллельно думая, что такое расположение председателя правления не останется незамеченным, в понедельник по офису поползут слухи об особом положении Полины в банке. Вот уж правда, минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.

Впрочем, Полина была не единственная. Свешников потом подошел к главному бухгалтеру и руководителю одного из столичных отделений, после чего снова сел за свой отдельный столик, а вскоре и вовсе покинул праздник.

А в половине одиннадцатого за Полиной приехал Олег, и они отправились к нему. В этом поступке было что-то само собой разумеющееся. Полина не могла себе объяснить, что именно. Может, сказалось выпитое шампанское, может, просто хорошее настроение, но сакраментальное «наверное, именно тебя я так долго ждала» крутилось в голове заевшей пластинкой.

В глубине души Полина не верила в долгосрочность этого нечаянно свалившегося на нее романа. Не может все быть так просто и гладко. Не может – и все тут. Поэтому, остро чувствуя его быстротечность, она упивалась каждой минутой, проведенной вместе. Ей нравилось все – разговаривать с Олегом по телефону, приезжать к нему домой, заниматься любовью, неторопливо, обстоятельно, а потом вместе ужинать и пить чай, разговаривать на разные темы, задавать вопросы, получать ответы и не стесняться. Нравилось отсутствие драмы и накала – этого изматывающего состояния, которое обескровливает и опустошает. У Полины после мужа был один мужчина, за недолгий срок отношений с которым вымотались оба. Он постоянно ревновал, она постоянно защищалась, потом обязательно была страстная постель, после которой ничего – только усталость и эмоциональное истощение. Две другие, необременительные и ни к чему не обязывающие связи убедили Полину в том, что теперь ее удел – одиночество, потому что даже после «легких» отношений оставались опустошение и печаль.

И это холодное одиночество, непроходящую после развода с мужем тоску она душила работой. Столько на нее жаловалась, а по сути, работа Полину спасала.

Полина почти смирилась, почти убедила себя в том, что желать ей по большому счету для