Дан вполне мог бы обойтись и без приема экзамена, но Назар считал, что экзаменовать студентов они будут вдвоем, на правах лектора и ведущего семинаров. Профессор не оставлял надежду сделать из Дана преподавателя.

– Вот увидишь, – говорил он, – ты еще сюда вернешься и прочитаешь собственный курс лекций.

К экзаменам тоже надо подготовиться – хотя бы прочитать список вопросов, что-то восстановить в памяти. В общем, Дану было чем заняться в эти дни, пока Эжени проводила время с семьей. Они исправно переписывались, пару раз созвонились, поздравили друг друга с Новым годом, но этого было мало. Дан отчаянно скучал и радовался тому, что профессор просто завалил его работой. Работа – лучшее лекарство от тоски. Это всем известно.

В новогоднюю ночь Дан отлично погулял с Серегой и компанией, потом выспался и второго числа поехал к отцу – поздравить его и сводных младших сестер. Он поиграл с девочками, с удовольствием пообщался с отцом, поулыбался его новой жене, отведал собственноручно приготовленный ею десерт, а потом, вернувшись домой, полностью отдался диссертации.

Дан как раз разбирал малопонятные иероглифы Назара, сверяясь со своими записями в блокноте, когда мама спросила про Эжени. Кажется, она обиделась, что Дан ничего не рассказал про прошлое Жени. Конечно, в этом не было никакого секрета, просто… Просто он не хотел, чтобы мама видела в ней известную спортсменку. Он хотел, чтобы она видела девушку и чтобы эта девушка нравилась ей так же, как и Дану. Он бы сказал, обязательно, но позже.

«Красиво», – написала мама, посмотрев выступление.

Дан отправил ей не ту запись, где было падение, а другую – с чемпионата России. И там Женя была великолепна. Там она завоевала золотую медаль.

Дан: Ты у тети Нонны?

Полина: Да.

Дан: Передавай ей привет.

Полина: Обязательно. У тебя все хорошо?

Дан: Все хорошо, сижу с диссертацией.

И он сидел с ней до самого вечера, сделав перерыв на легкий ужин. Эжени молчала весь день. Это было непривычно. Может, повела своих в какой-нибудь красивый ресторан? Она говорила о том, что хочет показать родным все – новогодний город, красивые кафе, обязательно новогоднее представление и завести их в какой-нибудь торговый центр, чтобы купить много разных подарков. Дан сказал, что потребует подробного фотоотчета, и Женя исправно отправляла ему фотографии из кинотеатра, кафе, просто уличные селфи, но сегодня почему-то молчала. Дан посмотрел на часы. Уже одиннадцать вечера, поздно. Не заметил, как пробежало время. Позвонить? Или лучше написать?

Он взял телефон, однако не успел включить его, как раздался звонок домофона.

Это была Эжени.

Через минуту она влетела в его квартиру. Холодная, с красными щеками, блестящими темными глазами, в своей вязаной снегурочкиной шапке и в голубом пуховике.

– Ну, и где моя метла?

– Привет, ведьмочка.

3

Она была так рада его видеть, что почти совсем не соображала. Отвезла родных в аэропорт, всех обняла, расцеловала, проводила, а потом сразу к Дану. Даже не думала, машина сама везла, Женька следила только за дорогой и светофорами.

Новый год прошел классно и весело. И вообще, какие у нее родители молодцы – прилетели. Что может быть прекраснее новогодней праздничной Москвы? Да еще в компании самых близких людей. Ничего.

Летом Женя летала в родной Челябинск, мама все время заглядывала ей в глаза с немым вопросом: «Как ты, дочка? У тебя все хорошо? Правда хорошо?» Женя утвердительно кивала, но мама не верила. В этот раз она ничего не спрашивала. Да и не надо было. Потому что у Женьки и правда все было замечательно. Она даже сама удивлялась этому факту.

Они прилетели тридцатого, а тридцать первого с утра все дружно наряжали елку, после чего поехали в торговый комплекс за едой и подарками. Было весело, шумно и сумбурно. Сестренка совсем уже выросла, училась в десятом классе, дома периодически заводились разговоры о том, кем она станет. Оля не приняла эстафетную палочку от Жени, спорт ее не интересовал. Гораздо больше ей нравилась биология и вопрос селекции растений.

– Будет агрономом, – заявил папа. – У нас все подоконники заставлены подозрительными горшками.

– Ничего там подозрительного нет, – протестовала Оля. – Я делаю опыты!

Женька наслаждалась этими разговорами и шутливыми спорами. Они гуляли по городу, вкусно обедали в по-новогоднему украшенных кафе, были в кинотеатре на премьере доброго семейного фильма, ездили на ВДНХ, потому что маме с папой очень туда хотелось. Павильоны, построенные в честь советских республик, вызывали у них ностальгию. Единственное, что немного омрачило праздник, – потеря браслета со счастливым четырехлистником. Женька зацепилась рукавом за рекламную стойку в кинотеатре и дернула рукой. Наверное, именно тогда браслет и расстегнулся. Это она уже потом поняла, вернувшись домой и обнаружив пропажу. Недавно он так же пропал – браслет раскрылся, хотя имелся предохранитель. Только в первый раз это случилось дома, а во второй – в кинотеатре. Там уже не найдешь. Очень обидно, конечно. Но Женя решила не расстраиваться. Что, если это просто повод купить новый?

А в остальном все было прекрасно. Больше не снились чемпионаты, не блокировались новости из мира фигурного катания, не ощущалось болезненной реакции на успехи Сени с новой партнершей. У Сени своя жизнь, у Жени – своя. И в этой жизни есть Лера и Лика, есть тренировки, соревнования, новые цели и надежды. Есть Дан, к которому она так спешила поздним вечером. Ведь это что-то да значит.

Что именно это значит, Женька не думала. Она просто хотела его увидеть. Переписка по телефону и обмен фото – все не то.

А то – это когда слышишь: «Привет, ведьмочка» и видишь смеющиеся глаза из-под темной челки, делаешь шаг навстречу и… пропадаешь.

Наверное, она сошла с ума. Они оба сошли с ума. Потому что Женька не помнила, как стягивала с себя шапку и пуховик. Или это он стягивал? Они целовались, Женя точно помнила, что целовались, и ноги совсем не держали, и руки не слушались – забрались под футболку – холодные – хотели согреться. Двор был забит машинами, пришлось припарковаться чуть дальше. Пока дошла до подъезда – замерзла. Не слушались ни руки, ни ноги, она бы, наверное, легла прямо там, на полу, но Дан подхватил ее и понес:

– Не здесь, Эжени.

– Слабо? – горячим шепотом в шею.

– Неудобно.

Это был настоящий пасодобль. Быстрый, страстный, безумный и, как все пасодобли – беспощадный. Только в их случае неясно – кто победил, а кто проиграл.

Полуодетая Женя в расстегнутой рубашке лежала с закрытыми глазами на неразобранной кровати и думала: что это было. Рядом лежал Дан, и она слышала,