– Подожди, но ты-то чего расстраиваешься? – озадачено спросил тот.

– Потому что на меня теперь тоже накатило! – сказал Том, тряся головой. – Серьезно, ну как ты мог?!

– Да, – не унималась я, поворачиваясь к Кларку. – Это что, для тебя шутка какая-то?

Вчера ночью, когда я съела полбанки мороженого в попытке справиться со своей скорбью, я отправила ему целую серию полуночных сообщений – сначала грустных, но постепенно все более сердитых, по мере того, как осознавала, что это он во всем виноват и мог бы предотвратить такой исход, если бы захотел. И когда он забирал меня из дома, чтобы ехать завтракать, я дошла до того, что даже перестала с ним разговаривать.

– Помнишь тот момент, когда я сказал, что хочу, чтобы ты прочитала мои книги? – спросил Кларк, качая головой. – Теперь жалею об этом.

– Ты читаешь книгу? – пораженно спросила Палмер.

– А ведь я пытался тебя предупредить, – продолжил Кларк. – Помнишь, я сказал, что завершил ее историю в конце второй части.

– Я думала, ты имел в виду, что она хорошо закончилась, а не то, что Тамсин умерла ужасной смертью на верхушке башни.

– Не могу поверить, что ты читаешь книгу, – сказала Палмер.

– Ну, с технической точки зрения я ее слушала, – сообщила я.

Она секунду поразмыслила:

– Все равно считается.

– И что теперь? – спросила я Кларка, решив, что пора снова начать с ним разговаривать, тем более что мне нужно было выяснить некоторые вещи. – Что будет в следующей книге? И когда наконец ты ее закончишь?

– Да, – поддержал меня Том, тоже поворачиваясь к Кларку, – когда?

Кларк посмотрел на нас обоих и уронил лицо в ладони:

– Ребята, только не начинайте.

– Дай-ка я попробую, – предложил отец, глядя на шесть собак, которых я вела, – по три поводка в каждой руке. Он сдвинул брови, глядя на них: – Фенвей, Берти, Леон, Даффи, Крекерс и… – он растерялся, глядя на шпица перед собой. – А этого я не помню.

– Белла, – сказала я, и он кивнул. – Но ты почти справился. Я впечатлена.

– Привыкаешь к такому, когда ни в коем случае нельзя забывать имена спонсоров и когда у тебя каждые два года новые коллеги, – отметил он.

Я собиралась на послеобеденную прогулку, и тут в кухне появился отец и спросил, нельзя ли ему присоединиться. Я сомневалась, соглашаться ли – что, если он будет разочарован, когда увидит, как на самом деле все это выглядит? – но все-таки разрешила. Мое решение породило поток шуток на тему «возьми отца с собой на работу» – прозвучало уже по меньшей мере три.

– Ну что, пошли? – обратилась я, и все собаки посмотрели на меня, яростно стуча хвостами.

– Я могу кого-нибудь повести, – предложил отец и отступил на шаг, наблюдая, как две самые крупные собаки, Берти и Фенвей, рванулись вперед. – Но только не всех.

– Вот, – я выбрала поводки Беллы и Крекерса и передала их ему. – Вперед.

Мы двинулись, вместе с собаками заняв почти всю улицу. Я уже хорошо умела отыскивать новые маршруты, находить самые тихие улицы с развесистыми деревьями и густыми кустами. По этому маршруту мы еще не гуляли, но мне он нравился, и собакам – тоже, если судить по их поведению.

– А помнишь, – неуверенно спросил мой отец, – ту игрушечную мягкую собачку, которая у тебя когда-то была?

Я уставилась на него, пытаясь сообразить, что именно он имеет в виду: в какой-то момент моя коллекция мягких игрушек была просто необъятной. Но через секунду я все поняла. Отец подарил ее мне, когда мне было лет шесть, – маленькая, черная, с поводком, и я была безумно рада получить ее в подарок и одно время постоянно таскала с собой.

– Да, – сказала я, глядя на него, – конечно.

– Просто подумал, что это, вероятно, была достойная тренировка, – он кивнул на группу настоящих собак.

– Ты мне на Рождество ее подарил? – я рылась в памяти, пытаясь вспомнить подробности. Мне казалось, что эта собачка у меня была всегда, и я не могла вспомнить, как же она ко мне попала.

– Нет, – ответил отец с обиженным видом. – Разве не помнишь? Мне пришлось поехать на тот саммит в Лондон, оттуда я ее и привез. Она не поместилась в чемодан, и я взял ее с собой в самолет.

Я улыбнулась, подавив комок в горле. Как, вообще, я могла это забыть? Было такое чувство, что я нарочно запрещала себе об этом думать. Вспоминать, что в предыдущие годы отец значил для меня больше, чем в последние пять лет, что в какой-то момент мы действительно были близки и что эту маленькую собачку, перелетевшую через океан, я любила так сильно потому, что это он мне ее подарил.

Несколько минут мы шли молча – я была сосредоточена на том, чтобы не дать поводкам запутаться, а собакам – перессориться. Стояла отличная погода: солнечно, но не слишком жарко – на улице, по которой мы шли, были в ряд высажены деревья, и солнечный свет пробивался сквозь их листья.

– Ну, что скажешь? – произнесла я.

Мой отец наклонился и почесал Берти за ухом, а потом погладил по голове.

– Скажу, – он оглядел всех собак, а затем улыбнулся, – что ты выбрала отличный способ провести лето, дочка.

– Да, – подтвердила я, дергая за поводки, которые держала в руках. Удивительно, но его слова принесли мне гораздо больше облегчения, чем я ожидала. – В этом что-то есть.