…Далеко не сразу, где-то уже на втором году обучения, Павел нехотя рассказал нам свою историю. Он был одним из лучших молодых офицеров танковой дивизии. Уже через два года после училища его досрочно повысили в звании и дали в подчинение роту, которую он за полгода вывел в отличные. Даже при отсутствии высокопоставленных покровителей все предсказывали Павлу блестящую военную карьеру. Но однажды в его полку появился новый командир, и все пошло наперекосяк. У подполковника была, как говорят, волосатая лапа в штабе округа, и он позволял себе такое, чего никогда не простили бы другим офицерам. Павел не стал описывать нам все его художества, но, даже судя по отдельным замечаниям, командир полка был тот еще самодур.

Каким-то образом подполковнику удалось пристроить в полк, себе под крыло, своего племянника, когда тому подошло время служить в армии. Всего через четыре месяца, в нарушение всех правил, тот стал сержантом и заместителем командира взвода. На беду Павла, это был взвод его роты. Парнишка оказался достойным племянником своего дяди. Вел себя развязно, хамил офицерам, и все сходило ему с рук. Однажды Павел на построении роты увидел, что тот стоит на правом фланге взвода с расстегнутой на две пуговицы гимнастеркой и спущенным до самой мошонки ремнем.

– Застегнитесь, сержант! – приказал Павел, проходя вдоль строя. – И подтяните ремень!

– Так ведь не сходится! – с ухмылочкой сказал племянник, делая вид, что не может застегнуть крючок на цыплячьей шее.

Павел, пряча вспыхнувшую ярость, тихо повторил:

– Застегнитесь!

Сержант бросил на него презрительный взгляд и пробормотал вполголоса:

– Да пошел ты!

Будь «племянничек» рядовым, то драить бы ему целый месяц туалеты в казарме. Но поступать так с сержантом Павел не имел права. Он сделал все строго по уставу. Распустив роту, оставил только сержантов и старшин, объявил перед их строем зарвавшемуся замкомвзвода трое суток ареста, и того сразу препроводили на гауптвахту.

Командир полка узнал об аресте племянника назавтра, как только появился в штабе, – доложили услужливые доброхоты. На утреннем разводе полка он подошел к Павлу и, не стесняясь ни солдат, ни офицеров, сказал ему презрительно:

– Ты что творишь, молокосос? Ты хоть понимаешь, на кого катишь?

Павел молчал, но не опускал взгляда.

– Значит, так, – продолжил подполковник, принимая молчание командира роты за испуг. – Сейчас ты лично – понял меня? – лично бежишь на гауптвахту и приводишь сержанта ко мне. Ты понял меня, мудак? Бегом – марш!

Но Павел не только никуда не побежал, но и, оставшись на месте, спокойно, скрывая охватившее его бешенство, ответил:

– Никак нет, товарищ подполковник! Я действовал по уставу и отменять взыскание не намерен. Сержант нарушил дисциплину и наказан по заслугам.

– Что? – Подполковник не поверил своим ушам. – Ты? Мне? Какое-то говно…

Он подошел вплотную к Павлу и цепко схватил его за лацканы кителя. Но где ему было тягаться с Павлом, который легко клал на стол руки всех офицеров полка!

– Я не говно! – прошептал Паша командиру. – Попрошу извиниться!

Взяв подполковника за руки, он оторвал их от своего кителя и слегка оттолкнул его от себя. Командир полка споткнулся о мелкую выбоину в асфальте, не удержался на ногах и упал. На беду, ночью прошел дождь, и на плацу, где происходил развод, еще не высохли лужи, в одну из которых и угодил на глазах всего полка лощеный подполковник…

…Если бы не куча свидетелей, командиру полка, возможно, удалось бы довести дело об оскорблении действием старшего офицера до суда. Но позор командира видел весь полк, и его высокие покровители не решились на крайние меры. Павел остался в армии, хотя по одной звездочке с его погон все-таки сняли. Но хуже было то, что оба продолжали служить в одном полку. Хорошо, хоть племянника перевели писарем в штаб, и больше Павел с ним не сталкивался. Зато подполковник устроил разжалованному в лейтенанта командиру роты веселую жизнь, доводя его мелочными придирками до белого каления. В итоге через два месяца Паша набил ему морду и, получив волчий билет, навсегда расстался с армией. Потеряв при этом не только веру в справедливость, но и жизненную цель – ведь армия была для него всем.

Я вспомнил эту историю и с удивлением посмотрел на маршала. Откуда он все про нас знает?

– Конечно, тот подполковник был дрянным человеком, – не унимался падре. – Но руководил его действиями опять же генерал Лев. Твой командир действовал под его внушением. А вот то, что ты не выдержал удара и стал заглядывать в бутылку, – только твоя вина. Генерал не имел к этому отношения.

В отличие от Бори и Мити, лицо Павла залила красная краска.

– А я? – напомнил я о себе. – Мне генерал тоже устроил какую-то каверзу?

– С тобой дело обстоит не так трагически, – улыбнулся маршал. – Но все равно подло.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Тебя просто целенаправленно завалили при поступлении в институт, чтобы ты оказался в армии. Поняв твой характер, Лев был уверен, что оттуда ты сбежишь не то что в Школу, но и к черту на рога. И оказался прав.

Я смущенно опустил голову, а Мишка закашлял в кулак, привлекая к себе внимание.

– А с тобой, Михаил, – маршал повернулся к нему, – все было совсем просто. Хлебнув жизни в детском доме, ты был счастлив оказаться от него подальше.

– И на все это генерал пошел, чтобы заполучить нас, – едва слышно спросил Боря. – Но почему?

– Потому что все вы были ему позарез нужны. Поисками подходящих кандидатур он занимался больше двадцати лет, искать других у него не было ни времени, ни желания. Отобрав вас, он опрокидывал любые препятствия, не обращая внимания на такие мелочи, как жизнь ваших близких.

– Но почему? – снова спросил, почти простонал Боря.

– С единственной целью – создать из вас подразделение, способное справиться со мной и отобрать у меня Золотую книгу.

– Значит, мы достигли такого уровня, что можем справиться с самим маршалом? И вы настолько доверяете нам, что говорите это, не опасаясь…

– Опасения всегда остаются, – прервал меня маршал. – Спокоен я лишь потому, что знаю: Лев не достиг своей цели. Он был уверен, что Петр Станиславович Радзивилл, ваш командир, которого он обработал соответствующим образом, сможет сделать из вас нерассуждающих исполнителей генеральских приказов. Непобедимых, хорошо выдрессированных цепных псов. Но вы оказались ему не по зубам. Слишком самостоятельные и упрямые. А кроме того, он не догадывался, что Радзивилл давно находится под моим влиянием. Я неплохо изучил всю вашу пятерку и надеюсь, что вы сейчас не наброситесь на меня и не приставите нож к горлу, требуя отдать Золотую книгу.

– Но, если мы так уж нужны вам, – спросил Боря, – почему бы вам просто не подчинить нас своей воле, используя внушение? Как, например, Радзивилла. Ведь вы проделали с ним именно это?