тоже приходится бороться со своими страстями. У него в душе, в его звериной душе, горят те же чувства: страх, любопытство, азарт.

Раньше, Эгрегий наверняка бы проиграл в этом деле. Год и больше с Виалом научили его многому. Даже удивительно, где уроки навклера пригодились. Только сейчас не время вспоминать о нем, да сомневаться в своих решениях.

Лучшее, что мог сделать Эгрегий сейчас, так это добыть большой кусок мяса. Тем он отплатит за учебу, за дружбу и помощь, так он извинится. Хотя это Виалу следовало бы извиниться.

И пусть месть Арсу не помешала Виалу выполнить обещание, все же он не собирался отправляться на север. У него оказались дела поважнее. Как и этот кабан, которому любопытство мешает принять верное решение.

Эгрегий мысленно посмеялся. Не собирался сравнивать кабана с Виалом, но все равно так получилось. Больно они похожи, хотя знакомые навклера утверждают, что он больше похож на дикого осла.

Кем бы ни был навклер, а кабан – не он. Ни фигурально, ни фактически. Это просто животное, за которым сюда пришел Эгрегий. И он не собирался подводить под охоту глупые мотивы.

Кабан вдоволь надышался и вылез из кустов. Он выглядел обеспокоенным, но уверенно шел к водопою. Все еще двигал пятачком, трогая воздух. Свежих следов чужака не обнаружил, потому спокойно согнулся над водой.

Оставаясь неподвижно, Эгрегий рисковал тем, что его мышцы подведут в важный момент. Подвигаться, чтобы размяться он тоже не мог. Только сейчас он понял, что свист пращи скорее напугает животное, чем поможет его добыть.

Пришлось брать камень в руку и так его бросать в животное. Не почувствовав боли оно скорее придет в ярость, не убежит.

Так и получилось. Животное завизжало, отпрыгнуло от воды и принялось вертеться из стороны в сторону, громко хрюкая. Ветер был с его стороны, так что чужака он не мог заметить. А вот свист раскручиваемой пращи – мог. Кабан бросился к дереву и принялся подкапывать его.

Тут уж от камней толку не было. Эгрегий не мог запустить снаряд так круто вниз, зато у него было копье и беззащитная шея кабана. Когда зверь вновь начал подрывать корни, человек просто бросил в него оружие.

Наконечник пробурил кожу, глубокого погрузился в мясо. Убить с первого удара не удалось. Эгрегий крепче схватился за дерево.

Рев кабана спугнул сорок и ворон. В лесу теперь, кроме шепота ветра, слышен был только стон умирающего животного. Кабан отполз от дерева и направился в кусты. Под защитой острых ветвей он намеревался переждать боль. Древко мешало ему, цеплялось за низкие ветви, расширяя рану, пока не вывалилось.

Эгрегий выдохнул, утер пот со лба. Вроде бы ему ничего не угрожало, но сердце громко бухало в груди. Он перевел дух, только потом отправился по кровавому следу. Далеко кабан отползти не мог.

Чтобы дотащить тушу до лагеря, Эгрегий собрал простые волокуши из трех ветвей. Разделывать кабана не стал, боясь как бы запах крови не привлек степных хищников. Они все равно придут, но хоть не так рано.

Эгрегий успел добраться до мыса, где Виал ранее валил деревья для киля. Дальше идти опасно. Пришлось ночевать в лесу, забравшись на высокое дерево. Кабана Эгрегий поднял за задние ноги на высокую ветвь. Примерно на два фута.

Этого казалось хватит, чтобы защититься от чужаков.

Ночью вокруг раздавался плач, от которого по спине бежали мурашки. Спать на дереве Эгрегий не рисковал, боялся свалиться, хотя порой на него накатывала дремота. Когда пришли шакалы, уже было не до сна.

Эти твари бродили где-то на краю видимости. Редко Эгрегий замечал тени, мелькающие в звездном свете. Без костра, один Эгрегий чувствовал себя особенно беззащитно. Возможно, Виал прав, стоит повременить с походом на север.

Дома будет еще больше угроз. Не от людей, но от природы. Как бы Эгрегий не бахвалился, что знает эти места, в памяти осталось мало. Он был тогда ребенком, которого одного не отправляли на охоту. Следы читать не умеет, растений не знает, местность едва знакома. Он такой же чужак, как и данаи, запершиеся в своих городах.

Проклятые шакалы подбирались все ближе, по кругу оббегая дерево с человеком и его добычей. Их, конечно, привлекло свежее мясо, что висело слишком высоко на дереве. Чуяли они и охотника, но пока не воспринимали его как угрозу.

Шакалы осмелели, теперь за ними можно было следить. Некоторые хищники начали подпрыгивать, стараясь вцепиться в тушу зубами. Под тушей собралась небольшая лужица крови, шакалы толпились, лакая из лужицы. Эгрегию только это и надо было. На свист пращи оголодавшие псовые не реагировали, зато болезненный удар камнем заставил их разбежаться.

Они еще несколько раз возвращались, пытая добычу, но каждый раз уходили ни с чем. Эгрегию больше не везло так, пущенный камень ударял в землю рядом с шакалами, заставляя их разбегаться.

Сердце реагировало на это стремительным бегом, не сравнимым с тем, что Эгрегий испытал, когда колол кабана. Ведь теперь угроза больше, спасало лишь то, что шакалов привлекала мертвая добыча, а не он сам.

С рассветом хищники ушли, но еще завывали где-то посреди степи, спрятавшиеся в высокой траве. Их вой и смех разносились по округе, вселяя в сердца храбрых страх. Эгрегий просидел на дереве до тех пор, пока солнце уверенно не закрепилось на небосводе. Воздух начал прогреваться. Вновь запели птицы, а полевые цветы кланялись крупным шмелям или пчелам.

Эгрегий старался поторапливаться, чтобы мясо не пропало почем зря. Успел дойти до лагеря к полудню. Скорее услышал, чем увидел лагерь. Свист пилы, а затем тяжелые удары молотком. Стук не металла о металл, а глухой. Похоже, Виал изготовил себе простую киянку, чтобы не портить доски железным бойком.

– Эй, идите сюда! – крикнул Эгрегий.

В лагере стихли звуки. Люди насторожились, пока не узнали товарища.

За время отсутствия Эгрегия, работа продвинулась далеко. Парень не успел взглянуть на труды Виала, завалился в лагере и тут же захрапел. С тушей и без него разберутся.

– Небольшой, – отметила Хенельга.

Она привязала кабана за задние лапы и подняла под дерево. Эгрегий уже выпустил