– Я знаю, мадам, что полагаться на Ваше слово не стоит, дав сегодня, Вы его нарушите завтра. Однако я предусмотрела: на этот случай у меня есть Ваша дочь, и если Вы обманете, я явлю ее миру с подробными комментариями. Мало того, прежде чем бежать, Вы собственноручно изложите все обстоятельства рождения девочки и особенно сроки ее зачатия на бумаге и передадите мне.

– Чтобы Вы потом все это обнародовали?

Леди Дуглас развела руками:

– Если мой сын станет Вашим мужем, то мне это вовсе ни к чему. Но если с ним случится нечто подобное тому, как с Генри Дарнлеем, то бумага будет обнародована. Зная это, Вы будете беречь здоровье обоих моих сыновей. Подумайте до завтра.

Единственная мысль, которая вертелась в голове у Марии после ее ухода: «Вот это хватка!» Пожалуй, даже Джеймс Стюарт не мог бы вот так ухватить свою сестру-противницу. Ай да Маргарита Дуглас!

Королева дала согласие, и ей действительно пришлось описать подробно все свои злоключения, но прежде она задала леди Маргарите один вопрос: будет ли все это действительно, если она подписала отречение? Та усмехнулась:

– Если Вы выберетесь отсюда и вернетесь на престол, я под присягой подтвержу, что Вас пытали, чтобы Вы подписали эти бумаги!

– Я отдам Вам написанное, только когда окажусь в безопасности на том берегу, – кивнула в сторону берега Мария.

– Нет, – спокойно покачала головой хозяйка замка, – Вы отдадите их мне, прежде чем я начну что-то делать. Пока Вы не на воле, я рискую куда больше.

Возразить что-то против этого было невозможно. Побег состоялся, правда, со второй попытки. Он так подробно и обильно описан в художественной литературе, что едва ли стоит повторять. Поэтому всего лишь несколько заметок.

Не было никакой прекрасной принцессы, замученной в казематах замка и спасенной благородным рыцарем, немыслимо ловкого пажа, одурачившего коменданта, и другой сентиментальной ерунды. Была королева, явно забеременевшая не от мужа и пытавшаяся скрыть сроки родов. Потому что, если верить официальной версии, у Марии Стюарт произошел выкидыш не позже как на двенадцатой неделе беременности. Якобы это были девочки-двойняшки. Но даже современными методами трудно определить пол детей при выкидыше на таких ранних сроках. Значит, срок был куда больше? Но тогда эта беременность «случилась» еще при жизни Дарнлея или во время траура по нему.

Мало того, Мария никогда больше, ни разу в жизни не упомянула этих детей. Словно старалась выкинуть из памяти, из жизни совсем. Почему?

Хозяйка замка Маргарита Дуглас отнюдь не была диким зверем по отношению к своей подопечной, ни в каких казематах или башнях с решетками ее не держали. Возможно, решетки и были, но не больше, чем на других окнах замка. Мария пользовалась всеми благами замка, и ей дали спокойно родить (или выкинуть, неважно), никто даже не допрашивал королеву, пока она была в положении.

А вот бегство сначала на лодке под видом прачки было. И ее действительно выдали холеные, не приученные ни к какой работе руки.

При второй попытке владелице замка не было необходимости красть ключи у коменданта, думаю, у нее были дубликаты, хотя бы на всякий случай. А если ключи и спрятали, то лишь для того, чтобы преследователи не смогли быстро разыскать и открыть запертые двери. Все, кто знал замок Лохливен, в один голос утверждали, что бежать оттуда без помощи самой хозяйки было невозможно.

Первая половина договора была выполнена, а как же вторая?

Не пришлось. На короткое время Мария сумела вернуть себе подобие власти, но тут же снова столкнулась с Джеймсом Стюартом. Граф Меррей едва ли был в курсе намерений своей матери, зато он знал другое: после отречения королевы Марии Стюарт и в соответствии с ею же подписанным вторым актом новым королем был коронован ее сын Яков СтюартVI. Регентом с ее же согласия объявлен Джеймс Стюарт граф Меррей. И Джеймсу Стюарту графу Меррею было совершенно ни к чему иметь над собой снова Марию Стюарт, а в качестве короля даже собственного брата. Он предпочел бы обойтись безо всяких королей и королев, даже покорных (на некоторое время).

Собранное Марией войско было разбито, а сама она снова (в который уже раз!) бежала. Бежала в… Англию, надеясь найти защиту от собственного народа и лордов у той самой королевы, которую презрительно именовала незаконнорожденной и которой доставила столько неприятностей своей заносчивостью! Но когда припекло и стало некуда деваться, пришлось смириться и признать законность прав на трон, воспеть милосердие королевы, ее разум и доброту…

Мария спешно писала послание к своей двоюродной тетке, впрочем, сейчас она называла Елизавету «дорогой сестрицей», напоминая ее обещание поддержать и приютить. Как всегда, Мария думала только о себе и знала только себя, совершенно забыв о том, когда и на каких условиях предлагала свою помощь Елизавета! Английская королева просила оправдаться в обвинениях по поводу убийства короля Генри Дарнлея. Предыдущие письма английской королевы были Марией Стюарт попросту выброшены из памяти, она нуждалась в помощи, значит, помощь должны оказать! А что при этом пострадает чья-то репутация?.. Так что до чужой репутации женщине, которая никогда не заботилась о своей собственной?!

Ответ Елизаветы оказался для Марии совершенно неожиданным. Та не собиралась принимать свою шотландскую кузину, мало того, она теперь настаивала на проведении расследования по поводу ее причастности к убийству Дарнлея!

– Но почему?! Ведь ваша королева обещала мне кров и защиту!

– Нужно было все делать вовремя, леди Мария. Вместо того чтобы отказаться от скомпрометировавшего себя супруга, Вы отказались от короны.

– Это мое дело!

Трокмортон только руками развел. Пока спасали, спасаться не пожелала, а теперь требует, чтобы все вернулось на круги своя. Ему было жаль опальную бывшую королеву, но он понимал и Елизавету тоже. Мария Стюарт в своем упорстве зашла очень далеко, она пожертвовала троном за призрачное счастье считать сбежавшего любовника мужем.

– Королева Елизавета должна выслушать меня! Стоит нам встретиться, и она убедится, что я руководствовалась лишь чувствами, и осуждать меня нельзя!

В ответ Елизавета категорически отказалась встречаться с опальной кузиной. Она так уверена, что едва лишь откроет рот, как ей поверят на слово? Нет, королева Англии не собиралась рисковать собственной с таким трудом завоеванной репутацией! Она столько лет добивалась того, чтобы их с Робертом Дадли взаимная симпатия не виделась подданным преступлением, а ведь это была всего лишь симпатия… Никто не мог доказать, что они любовники, Елизавета не вышла замуж за овдовевшего Дадли только потому, что не желала слухов, почему же сейчас она должна ставить свою репутацию под сомнение, только чтобы поддержать виновную, по ее мнению, Марию Стюарт?!

Ответ Елизаветы был для Марии неожиданным:

«О, мадам, на свете нет другого человека, который хотел бы, как хочу этого я, услышать Ваши оправдания. Но я не могу жертвовать своей репутацией ради Вас. Как только обелите себя, я приму Вас со всеми почестями, каких Вы заслуживаете».