— Давай я сам с тобой поеду, — внезапно предложил он.

— Давай, — легко согласился Серёгин. — Но только чур клиента до дела не потрошить.

С пригорка, нависшего над голливудскими буквами «Енисейская Сибирь», открывался вид на тот самый мост, который, по словам Пшённой Куницы, придумал когда-то «обрушить партизанским гневом» Бахрам Гулиев. И даже вроде бы обрушил, разбрасывая в разные стороны кубики «Майнкрафта».

Впрочем, об этом знал наверняка только он сам и, быть может, следственная группа, слетевшаяся на дело «Комитета» со всех концов этой самой Енисейской Сибири.

Следственной группы на пригорке пока видно не было, а вот Бахрам Гулиев имелся. Серёгин, доставивший самоубийцу на место преступления, картинно сдёрнул с его головы чёрный пакет и дал возможность всем собравшимся насладиться бородатым воскрешением.

Повисло довольно долгое молчание, пока чей-то оператор не сказал:

— Бля.

Артист, ранее известный как Бахрам Гулиев, мрачно смотрел себе под ноги.

— Скажите, Бахрам, — включилась Мария с ТВК, — вас ведь можно так называть? Идея организовать фейковую экстремистскую группу пришла лично вам или кому-то из краевых силовиков?

— Не смущает, что меня привезли насильно и что я стою здесь в наручниках? — подал голос постоянный подрядчик.

— Меня очень смущает, что ты здесь стоишь, а они там сидят, — заметил корр «Примы».

— Всё с вами понятно, — сказал на это пассажир.

— Так всё-таки кто был автором идеи провокации против студентов и школьников?..

У Серёгина тоже пробовали взять интервью, но он только отшучивался.

Он не знал, зачем что-то говорить.

Он ждал, что сверху — со стороны высоток — или снизу, скребя по недовзорванному мосту широкими колёсами, вот-вот принесутся синие машины, которые лопнут синими брызгами, рассыпятся на синих автоматчиков. Но они всё медлили.

— Совсем ты, майор Лёха, мышей не ловишь, — сказал Серёгин себе под нос.

— Ты это о ком? — спросил стоявший поблизости Андрей.

— Об одном тотемном животном.

Серёгин вернулся к наконец оставленному вниманием Бахе, который уселся на землю и то ли со злостью, то ли с отчаянием оглядывал правый берег.

— Вставай, — сказал он, — буду тебя отпускать.

— Прямо вот отпускать? — поразился Андрей.

— Ну, хочешь, тебе подарю — будет эксклюзивный источник.

— Спасибо, слишком дорогой подарочек.

Баха не спешил подниматься.

— И что дальше? — с вызовом спросил он.

— Да что угодно. Беги, прячься, попробуй беречь пальцы, ты мне больше не нужен.

— Отвези меня тогда за город.

Серёгин и Андрей синхронно рассмеялись.

— Ну уж нет, — сказал Серёгин. — Играешь в НКВД, так играй по всем правилам. Теперь, дорогой мой, твоя очередь выплывать из Колпашёвского яра.

На площади Ленина, превращённой в хипстерский садик с качелями и клумбами, было малолюдно. Прохожие спешили куда подальше, и только пожилая дама с мелкой белой собачкой неприязненно поглядывала на пасмурное тяжёлое небо.

Виталий припарковал вэн у подножия гигантского вождя, и потерянные члены «родительского комитета» высыпали в буро-оранжевый пейзаж. Их было меньше, чем ожидала Женя. Заартачились Пшённые. Слился Аслан. От него она не ожидала.

Женя даже с отвращением подумала, что так всё потеряет смысл. Но нет, это неправда. Не потеряет. Синие всё равно должны будут предъявиться, и они их словят. Чтобы всем стало ясно — вот он, Зимний Прокурор, — даже тем, кто ни о каком прокуроре никогда не слышал.

Это не для вас, сказала фантомным собеседникам Женя, это для Дашки.

Она шла впереди, а за ней буднично брёл её несобранный отряд. Вика даже пробовала закурить. Виталий страховал Светлану, от которой по-прежнему ожидал какого-нибудь закидона.

Их никто не остановил, когда они стали подниматься на ступени краевой администрации. Даже не обратили внимания. Делегация, наверное. Тут часто делегации. Вот и с большой волосяной сетью. Наверное, такие делегации должны быть.

Они остановились. Они стали цепью.

— Это комитет! — тихо, но отчётливо сказала Женя.

Махнула, и отряд развернул, раскрыл, набросил и раскатал сеть так, чтобы никакой дороги мимо неё от Серого Дома не было.

Женя наклонилась и положила здоровой рукой в центр волосяной паутины маленький окровавленный свёрток.

Какой-то выглянувший в этот момент из Серого Дома костюм в ужасе втянулся обратно в здание.

Зарядил дождь. Тяжёлыми снайперскими каплями он стал бить по пятерым оцепеневшим людям, которые закончили всё, что было положено, и пока ещё не осознали, что дальше. Если оно вдруг есть.

Их стало стегать порывами внезапно поднявшегося ветра, будто Зимний Прокурор решил остановить их на последних подступах. Кто-то заслонился, кто-то закрыл глаза. И только Виталий шагнул вперёд и поставил перед свёртком, который уже начало утаскивать погодой в сторону, банку с огоньком внутри. А прямо к ней прислонил — лицом к крайадминистрации — большую серебристо-золотую доску, которую издалека можно было бы даже принять за икону.

Светлана обернулась и с ужасом увидела снегурок. Они скалились, выходя из своей машины с синей мигалкой. И их было не две, а куда больше. Хотя куда уж больше тех двух.

Что-то внутри Светланы требовало немедленно крикнуть, сознаться, что она здесь, что она привела, что у них с собой… Но Светлана изо всех сил пробовала держаться.

Виталий зажёг охотничьи спички и раздал их остальным. Тут важно запалить пропитанную сеть в момент, когда он… они в ней окажутся.

Женя не сомневалась. Она знала наверняка.

— Выходи, — шептала Женя. — Покажись, сволочь.

Никита так себе помнил, как оказался за пределами «Excellence». Вроде бы ему что-то вкололи. Потом всё плюшевое: подушки, люди, слова. Кто-то длинно и говорливо улыбается. Духи. Приторно-сладкие — прямо в нос.

Клац!

Как в ухе щёлкает маленькими щипцами. Вроде бы это закрылась дверь такси. Очень недолгого такси.

Снаружи холодно и сине. Сине, как синие люди. Предъявите. Вы находитесь. В розыске.

— Неповиновение законным требованиям сотрудников полиции, — рыгнули над ухом.

И похохотали-поклокотали.

В суде, куда его привезли для избрания меры пресечения, горел тусклый свет, и никого не было. В крошечном зале с полом в остатках пластиковой советской «плитки» Никита сел на первый ряд деревянных откидных сидений и уставился в стену. Глубоко-глубоко в чёрной воде, которая затопила голову, пузырьком всплыло соображение про надо бы позвать адвоката. Но это казалось настолько мелким и несущественным на фоне Лены, что Никита даже не стал додумывать мысль.

Один из синих ушёл искать судью, второй сел на соседний с Никитой ряд.

Ожидание тянулось и тянулось.

Синий сторож включил на смартфоне новости. Там клекотали на почти неизвестном языке незнакомыми голосами. Никита не прислушивался, но всё равно слышал.

Он вдруг осознал, что если его сейчас определят в камеру, то там наверняка по