Усиливался полицейский надзор. То, на что год назад не обратили бы внимания, влекло наказания. Так, за «вольнодумство» в повести «Запутанное дело» поимел крупные неприятности молодой чиновник канцелярии военного министра Михаил Салтыков-Щедрин. Хотя для него дело ограничилось только тем, что из военного ведомства его перевели в гражданское, и из столицы – в Вятку (с повышением, старшим чиновником особых поручений губернатора). Были арестованы чиновники министерства внутренних дел, славянофилы Самарин и Аксаков – они распространяли взгляды наподобие чешских революционеров, фактически тот же либерализм, но с «панславянским» уклоном, с возбуждением «славян» против «немцев». Самарина Царь принял лично, сделал ему строгое внушение за разглашение служебных тайн и сеяние национальной розни. Наказанием стал перевод из министерства на службу в Самарскую губернию. С Аксаковым беседовал шеф III Отделения Орлов, на вопросы о славянофильстве он ответил письменно. На этом документе Николай Павлович изложил свои разъяснения о недопустимости нагнетания национальной вражды. Орлову наложил резолюцию: «Призови, прочти, вразуми и отпусти».

А разработкой тайных организаций среди столичных студентов и интеллигенции занимался офицер полиции Иван Липранди. Обнаружил их целый букет. Некоторым удалось «отмазаться» через высокопоставленных друзей, как кружку Введенского, куда входили молодые Чернышевский, Благосветов, Милюков. Целый год Липранди держал «под колпаком» еженедельные собрания у Буташевича-Петрашевского. Там встречался почти постоянный контингент. Как и в других подобных кружках, честили «коррупцию», крепостничество, цензуру, изучали работы зарубежных социалистов и коммунистов – Кабе, Фурье, Прудона, переписывали друг у друга пресловутое письмо Белинского Гоголю.

Но Буташевич-Петрашевский старался расширять свою агитацию среди студентов. А с конца 1848 г. начал обсуждать с соратниками создание тайного общества под маркой «товарищества или братства взаимной помощи» (хотя его так и не создали). На собраниях заговорили, что надо разворачивать пропаганду в народе. Увлекшись, строили планы, что крестьян не так уж трудно настроить против помещиков, чиновников против начальства, что при этом необходимо «подрывать и разрушать всякие религиозные чувства». Разбирали особенности, как можно действовать на Кавказе, в Сибири, Прибалтике, Польше, Малороссии. Дальше болтовни дело не дошло. Или не успело дойти. Но для обвинения хватило и попало под статьи очень суровые.

Арестовали около 40 человек. При этом, кстати, правоохранительные органы допустили промашку. Вместо однофамильца взяли капитана Львова из Лейб-гвардии Егерского полка. Ошибку быстро выяснили и его освободили. Но характерно для Николая Павловича, что не просто освободили. Он чувствовал свою персональную вину, что невиновный офицер был арестован. 30 апреля 1849 г. на Марсовом поле проходил парад Лейб-гвардии. И вдруг царь зычно скомандовал: «Парад, стой! Львов ко мне!» Публично попросил у него прощения, перед всей столицей – и пожал руку офицера [110]. А 24 петрашевца попали под военный суд, и 21 из них (в том числе начинающий писатель Достоевский) были приговорены к смертной казни. Правда, заведомо для острастки. Тот же самый суд сопроводил приговор ходатайством о смягчении, а для поручика Пальма даже о полном прощении.

Царь действительно всех помиловал. Петрашевскому заменил приговор на пожизненную каторгу, двоим – 4 года каторги, потом отдать в солдаты, одному – 2 года каторги. Остальным – ссылки или солдатская лямка. Пальм остался офицером, но был переведен из гвардии в армию. Однако увлекшихся «ниспровергателей» все-таки пуганули, как следует. Привели на Семеновский плац на расстрел, надели смертные рубахи, позволили исповедоваться у священника. Троих привязали к столбам, завязав глаза. И лишь после этого объявили о помиловании. Жестоко? Но, может, это и был действенный способ вразумить обнаглевших молодых людей, занесшихся и отвергавших все святое?

Но стоит еще раз вернуться к фигуре Герцена. Для него отрезвляющего душа парижской бойни хватило совсем ненадолго. Он с головой ушел в «прогрессивные» европейские круги, вращался среди социалистов, начал издавать газету с Прудоном, причем финансировал ее личными средствами. И вовсю хаял Россию, царя. Пересылал на родину соответствующие письма, статьи. Тогда государь в июле 1849 г. арестовал имения Герцена в России, за счет которых он жил, вел свою деятельность, еще и французских социалистов подкармливал. Но у эмигранта нашелся неожиданный заступник.

В нашей стране образовался острый дефицит с финансами. Непредвиденных расходов потребовали рейды Балтийского флота к Дании, поход в Венгрию обошелся в 47,5 млн руб. Правительство обратилось о предоставлении займа к британскому банкиру Якобу Майеру Ротшильду. А он вдруг поставил условие – снять арест с собственности Герцена. Хотя, казалось бы, какое дело Ротшильду до какого-то Герцена? Оказывается, он уже был в поле зрения. Положение с деньгами было напряженным, и по настоянию министра финансов император был вынужден отменить решение об аресте. А вскоре и сам Герцен перебрался в Англию, обосновался там под покровительством Ротшильда. Да, вот так приоткрылось лицо закулисных организаторов революций.

Капитуляция венгерской армии перед русскими войсками

Нет, никак не успокаивалась революционная буря. Возобновилась война в Дании. Франкфуртский парламент после долгих споров принял общегерманскую конституцию. Германия провозглашалась империей, но чисто номинальной, император не получал никакой власти, парламент оставлял ее за собой. А бедствия Австрии отнюдь не завершились подавлениям восстания в Вене. Полыхала Венгрия, совсем рядом с нашими границами. Она превращалась в международный очаг революции, сюда стекались крайние радикалы из разных стран. Формировались Итальянский, Германский легионы, Венский (из разбежавшихся боевиков австрийской столицы). И Польский тоже. Множество поляков съезжалось в Венгрию со всей Европы. В венгерской армии занимали высокие посты польские генералы, с которыми русские не так давно сражались – Бем, Дембинский, Высоцкий. Поэтому было ясно, что революция готовится перекинуться и на российскую территорию.

Нового императора Франца Иосифа Венгрия не признала. На нее двинулись силы, усмирявшие Вену – армия Виндишгреца с хорватами. Нанесли неприятелям ряд поражений, 5 января взяли венгерскую столицу Пешт (она еще не была одним городом с Будой). Но правительство Кошута эвакуировалось в Дебрецен. Генералы Гергей и Дембинский измотали в боях имперские войска и остановили на рубеже Тисы. А генерал Бем взорвал их тылы. Он вместе с венгерскими агитаторами поднял на восстание всю Трансильванию. Австрийские гарнизоны в здешних горах оказались отрезанными от своих. Бем бил и гнал их к границам Валахии. И тогда царь счел нужным вмешаться. Приказал командиру 5-го корпуса Лидерсу, стоявшему в Валахии, помочь австрийцам. Но ограниченными силами и от границы не удаляться. Устроить предупредительную демонстрацию для мятежников.