А в июле в Вене собрался новый рейхстаг. Он избирался уже по революционным законам, но большинство в нем составили умеренные. На них все же можно было опереться, и власть стала действовать жестко. 23 августа очередные манифестации рабочих разогнали пулями. С Венгрией император попытался договориться. Направил туда генерал-лейтенанта Лемберга, назначил своим комиссаром и главнокомандующим. Но венгерское руководство объявило это назначение незаконным. Натравило на Лемберга толпу, генерала зверски растерзали. Стерпеть такое было уже нельзя. 3 октября Фердинанд издал манифест о роспуске венгерского правительства, отмене всех его решений. На подавление восстания послали хорватов – они традиционно враждовали с венграми. Теперь их бана (правителя) Елачича император назначил наместником Венгрии. Направил и австрийские войска.

Однако это вызвало новый взрыв в Вене! Революционеры разобрали рельсы, не позволяя везти в Венгрию солдат. Студенческие и рабочие формирования захватили город. Схватили и повесили военного министра фон Латура. Император с другими министрами и умеренными депутатами рейхстага бежали из столицы. А мятежники обратились за помощью к венграм. Диктатор Лайош Кошут выслал к ним целую армию. Оборону Вены возглавил лучший военачальник революционеров, польский генерал Бем. Но на Вену повернулись и хорватские войска Елачича, и армия Виндишгреца. В двухнедельных боях венгров отбросили. Город взяли штурмом с уличными боями. Диктатором стал Виндишгрец. Революционеров арестовывали, пачками расстреливали. Рядовых бойцов студенческих и рабочих отрядов отправляли солдатами на итальянский фронт. Для больного императора эти перегрузки стали чрезмерными. 2 декабря 1848 г. он отрекся от престола в пользу своего племянника, 18–летнего Франца Иосифа.

Киевский университет Св. Владимира, основанный Николаем I

Революционеры имелись и в России. После разгрома декабристов они лишь затаились, как и масонские структуры. Но внедрение «прогрессивных» идей и разъедание общества подспудно продолжалось. В 1831 г. революционную организацию из студентов создал московский чиновник Сунгуров. Обсуждалось восстание, цареубийство, установление республики. Взяли 26 человек. Время было военное, шли бои в Польше. И статья суровая. Военный суд Московского округа вынес 12 смертных приговоров. Но законы против заговорщиков в России почти никогда не применялись по полной их строгости. Всех приговоренных царь помиловал. Трое были виновны в том, что предоставляли помещения для собраний, знали, что там говорится, но не донесли. Их вообще освободили под надзор полиции. Одного сослали пожизненно в собственное имение. Шестерых отдали в солдаты, но с правом выслуги в офицеры (когда можно будет выйти в отставку). Лишь двое главных, Сунгуров и Гуров, отправились пожизненно на каторгу.

В 1834 г. в Москве арестовали кружок Герцена и Огарева, сеявший среди студентов даже не либеральные, а социалистические учения. Но время было уже мирное, к вооруженным переворотам и цареубийству они не призывали и под суд вообще не попали. Некоторые члены кружка отделались предупреждениями. А самого Герцена из Москвы перевели в Вятку, где он получил хорошее место в канцелярии губернатора. В 1837 г. город посетил наследник престола, и Герцен организовывал для него выставку местных достижений, блеснул в качестве экскурсовода. Замолвил словечко и о своем наказании. По ходатайству поэта Жуковского, сопровождавшего царевича, его перевели во Владимир, а в 1840 г. разрешили жить в столицах.

Он служил в министерстве внутренних дел, в Московском губернском правлении. В 1847 г. умер его отец, очень богатый помещик. Доходы с его имений (разумеется, от труда крепостных) обеспечили Герцену возможность жить, как ему вздумается, и он навсегда уехал за границу. Общаться с европейскими революционерами, учиться у них. Между прочим, он очутился в Париже как раз во время массовых расстрелов Кавеньяка. Герцен был в полном шоке, писал: «Дай Бог, чтобы русские взяли Париж, пора окончить эту тупую Европу!». «Вам хочется Францию и Европу в противоположность России так, как христианам хотелось рая – в противоположность земле… Я стыжусь и краснею за Францию. Что всего страшнее, что ни один из французов не оскорблен тем, что делается».

А Белинского и его кружок вообще никто не трогал. Хотя этот литературный критик стал знаменем либеральной интеллигенции, наставником целого поколения писателей, направляя их творчество в соответствующее русло. Обрушивался на «квасной патриотизм» – именно он ввел в широкий оборот это выражение Вяземского. Был воинствующим атеистом, писал Герцену: «В словах «Бог» и «религия» вижу тьму, мрак, цепи и кнут». Самым откровенным выражением его «гражданской позиции» стало открытое письма к Гоголю от 15 июля 1847 г., где Белинский выплеснул возмутительные нападки и на православие, и на самодержавную Россию. Это письмо стало «бестселлером» среди молодежи, отравляя ее умы, распространялось в списках. И лишь после этого Белинского вызвали в III Отделение, да и то для профилактической беседы. Но он был уже тяжело болен, так и не дошел.

Еще один опасный узелок вскрылся в Киеве. В том самом университете Святого Владимира, который основал Николай I. Там возникло тайное «Кирилло-Мефодиевское братство» – первый махровый цветок украинского национализма. Выращен он был искусственно, корни были масонскими, причем след потянулся от… поляков. Да, Малороссия морями крови и усилиями России освободилась от польского гнета, в Галиции крестьяне с воодушевлением убивали польских панов, а в это же время малороссийская интеллигенция, выращенная под властью русского царя, перенимала у польских учителей идеи «освобождения» от этой власти.

Основателем «братства» стал Николай Костомаров. Сын барина-атеиста, учившего своих дворовых, что Бога нет и за гробом ничего не будет. Проповедовал так успешно, что они решили – если загробного наказания нет, то все можно. Убили барина и ограбили. Правда, у крепостных моральные устои оказались все же прочнее, чем у него. Совесть замучила, пришли в церковь и покаялись в преступлении. А сын унаследовал отцовские либеральные взгляды. Это не помешало ему стать видным историком, профессором. В «братство» он вовлек ряд преподавателей Киевского и Харьковского университетов. Вырабатывали проекты некой «всеславянской федерации», куда вошли бы Украина (после «освобождения»), Польша, Болгария, Сербия, Чехия, Россия. Но они должны были превратиться в республики, отменить крепостное право, уравнять сословия. Руководить федерацией должен был двухпалатный сейм и президент.

К «братству» примкнул и Тарас Шевченко. Его фигура заслуживает отдельного внимания. Он был крепостным мальчишкой помещика Энгельгардта, отдавшего его в малярную мастерскую в Петербурге. Вместо оплаты хозяин должен был обучить его, чтобы стал дворовым художником. Днем юный Тарас трудился в мастерской, а в белые ночи шел в Летний сад, срисовывал статуи. Там его застал художник Сошенко – босого, в грязном малярном халате. Взглянул на эскиз и оценил талант. Заинтересовал Жуковского, художников: Брюллова, Венецианова, Григоровича. Они решили выкупить мальчика. Но Энгельгардт смекнул, что дело может быть выгодным, заломил немыслимую цену, 2,5 тыс. рублей (обычная цена крепостного была 100–200 руб.) Решение предложил Жуковский. Венецианов написал его портрет, и устроили благотворительную лотерею. Выиграла императрица, купила портрет за 2500 руб. На ее деньги Шевченко обрел свободу.