Надеюсь, она не злится на меня за то, что я позвонила Мэйсону, а не ей. Я не хотела обижать ее или скрывать что-либо от нее. Нет. Мне просто было слишком стыдно и грустно. Потому что я не вела себя достаточно смело и честно. Потому что я оказалась недостаточно сильной…

Тут мой взгляд падает на ключи, лежащие на столе. Я легко нашла и узнала бы их даже среди тысячи других.

Это так заманчиво, так просто, что от этой мысли слезы вновь наворачиваются у меня на глаза, хотя после прошлой ночи и сегодняшнего вечера мне казалось, что их больше не осталось. В животе появляется неприятное чувство, а в груди – тяжесть, но все-таки я делаю это. Я осторожно поднимаю ключи и словно взвешиваю их у себя на ладони. Соблазн слишком велик, и я поддаюсь ему.

По-прежнему бесшумно, чтобы не разбудить Джун, я хватаю свои вещи и иду в ванную, быстро чищу зубы и умываю лицо холодной водой. Затем я проскальзываю обратно в комнату, засовываю в рюкзак предметы первой необходимости, пишу на листочке бумаги записку для Джун, кладу туда, где раньше лежали ее ключи, и ухожу.

Я ухожу.

Все еще спят, никто не слышит и не видит меня, и я чувствую себя вором, который вломился сюда, переворошил весь дом и теперь собирается тихо и незаметно испариться. Может быть, в некотором роде это действительно так. Я пришла сюда, перевернула все с ног на голову, а теперь? Теперь я трусливо сваливаю.

Я знаю это, но все равно покидаю квартиру, иду на улицу и ищу пикап Джун. Если ключ есть, машина тоже не может быть далеко.

Так и есть, вот он. Менее чем в десяти метрах.

Но я медлю.

Иди, Энди. Это нормально.

И, тихо всхлипнув, я делаю первый шаг к машине. Да, это нормально.

Я могла бы остаться здесь, преодолеть это все, сегодня или в крайнем случае завтра, ходить в университет и на работу, взять себя в руки и сделать вид, что ничего особенного не случилось и что я никак от этого не пострадала. Но я не могу. Может быть, кто-то другой смог бы, но я не этот «кто-то». Я все еще скорблю и переживаю из-за мамы, а еще беспокоюсь за папу и Лукаса, даже если в ежедневной суете это кажется лишь слабым эхом в глубине моего сознания. Все взлеты и падения последних нескольких недель все еще не отпускают меня – и переезд сюда, и вечные страхи, и мысли о моем будущем, деньгах, квартире и работе, и моменты, когда я не знала, куда податься в этом чужом городе, и… Купер.

Мы живем в одной квартире с человеком, с которым я работаю. И в которого меня угораздило влюбиться.

Я сажусь в машину, завожу двигатель и уговариваю его, пожалуйста, не подводи меня.

Я еду домой.

У каждого из нас существует три образа: как мы видим себя и как мир видит нас. Третий показывает то, кто мы на самом деле.

Купер

Я просыпаюсь от какого-то громкого крика и, выругавшись, быстро вскакиваю на ноги и выбегаю в гостиную. Мэйс и Джун уже спешат мне навстречу, Дилан с опухшими глазами тоже выглянул из своей комнаты, но Мэйс сказал ему, что объяснит все позже и чтобы тот шел обратно в комнату.

– Что происходит? – спрашиваю я Джун грубым ото сна голосом.

– Энди… ушла.

– Что?!

Сон как рукой сняло.

– Это все твоя вина, – взволнованное выражение сменяется яростью, и она уверенно указывает пальцем на меня. Она целенаправленно устремляется ко мне, и я растерянно отступаю, пока не упираюсь спиной в стену позади. – Твоя вина в том, что Энди уехала, что она вообще пошла на встречу с этим парнем и что ей плохо. Молись, Купер, потому что если с ней хоть что-то случится или она не вернется, – она шипит, а не говорит, и последние слова звучат так угрожающе, что я перевожу взгляд на Мэйса, надеясь на его помощь, но он только стоит, скрестив руки перед собой, выглядит совершенно спокойно и просто наблюдает за всем этим, – то я кусок за куском разберу тебя на части.

Это она обещает мне на словах, но жестами при этом демонстрирует нечто совершенно другое, а именно, что она схватит меня за яйца и не оставит от них и следа.

– Ладно, котенок, я думаю, достаточно. Он уже все понял.

Мэйс обхватывает Джун за плечи и осторожно уводит назад, но она продолжает сверлить меня своим пронзительным, угрожающим взглядом.

Тут Мэйс тянется к листку бумаги, который, оказывается, держит Джун.

– Что это там у тебя? Что в записке?

Прости, я взяла твоего старичка. Я люблю тебя. Но мне нужен покой и личное пространство, мне нужно время. Поблагодари за меня Мэйсона. И извинись. Пожалуйста, присмотри за Носком. Энди

– Она уехала домой, – объясняет Джун, запинаясь, и все ее горе и беспомощность заключены в этой фразе. Я не знаю, что сказать. Я не знаю, что может исправить эту ситуацию. Я чувствую себя, мягко говоря, паршиво. И прекрасно осознаю, что я идиот.

Проклятое дерьмо!

– Мы должны вернуть ее, – я слышу свой голос.

– Нет, – отвечает Джун холодно. – Ты последний человек, кто мог бы сделать это.

– Нам лучше сесть, а не шуметь у комнаты Дилана.

– Мэйс прав, – киваю я, и он ведет Джун на диван, где мы все располагаемся рядом друг с другом и думаем о том, что делать дальше. Джун лихорадочно перебирает свои локоны.

– Мы дадим ей немного времени. Это то, чего она хочет. И потом она вернется.

Как Мэйсону удается оставаться таким спокойным, говоря подобные вещи?!

– Я не могу так, – рычу я.

– Нет, ты должен. Ты не смог объяснить ей, что случилось с Зоуи, это было нормально, но… из-за этого ты держал ее на расстоянии, хотя никто из вас этого не хотел. И теперь у нас есть то, что есть.

Джун немедленно поворачивается ко мне.

– Зоуи? Это та девушка, с которой Энди поймала тебя в твоей комнате?

Черт. Она действительно видела ее.

– Куп, черт возьми. Ты должен наконец принять решение.

– Что здесь происходит? – напрягается Джун, пока во мне идет жестокая борьба, которой никто не может увидеть.

Дышать.

Я должен продолжать дышать.

– Нет. Если Энди видела меня с женщиной, это точно была не Зоуи.

– Ух ты, – выдыхает Джун. – Сколько их там у тебя?

Мэйсон успокаивающе кладет руку ей на ногу, и я удивлен, что она позволяет ему это сделать и лишь закрывает глаза на несколько секунд, чтобы взять себя в руки.

– Дерьмо. Я не могу этого сделать.

Я подрываюсь с места и начинаю метаться взад-вперед по комнате.

– Купер винит себя в трагедии, которой он не мог предотвратить.

– Мэйс, не начинай, – предупреждаю я, потому что уже чувствую подступающую волну флешбэков и мурашки, бегущие по коже, пока меня бросает то в жар, то в холод.