Мы беседуем о его учебе, Сиэтле, хороших ресторанах и наших любимых фильмах, а после еды Оуэн протягивает мне руку через стол.

Я напрягаюсь на секунду, испытав желание убрать свою ладонь, но я этого не делаю, оставляю руку на месте, отвечаю на его жест, но внезапно радость и легкость вечера исчезают, и я нервно сглатываю. Насколько сильно я хотела держать себя под контролем последние несколько часов, настолько же верно я убедилась в одном: Оуэн не тот, кто мне нужен. Оуэн не Купер.

– Энди? Тебе нехорошо?

Черт. Я не умею делать покер-фейс.

– Я хочу быть честной с тобой. Вечер был невероятно прекрасным, и спасибо тебе за это. Как и за твое внимание. Но… Я только что поняла, что не могу. Я… – Слова застревают в моем горле, я не знаю, что еще сказать.

Мне нужно больше времени. Времени, чтобы забыть о Купере.

Выражение лица Оуэна меняется, будто падает занавес в театре. Он отдергивает руку, презрительно хмыкнув, пока мое сердце изо всех сил колотится о ребра.

– Пустая трата времени, – бормочет он, и я не могу поверить в то, что он это сказал. Мой живот сжимается, жар пульсирует у меня в щеках. – Я потратил на тебя целый вечер и даже не кончил, – шипит он так тихо, чтобы никто больше не услышал этого. – Пойду заплачу за ужин. И вот еще. – Он достает из кармана несколько купюр и небрежно бросает их на стол. – Тебе хватит, чтобы добраться домой. Я не монстр.

С этими словами он встает, идет, чтобы заплатить за нас, и оставляет меня за столиком, где мы провели последние несколько часов.

Мне.

Нечем.

Дышать.

Что только что произошло? Я не была честной, я знаю, но я правда пыталась. У меня дрожат губы, начинают трястись пальцы. Нет, не здесь.

Его слова разъедают меня изнутри, словно язва. Пустая трата времени. Даже не кончил.

Я не могу думать ясно. Я резко встаю, беру свою сумку и забираю пальто в гардеробе, затем выхожу наружу. Начался дождь, и я знаю, что надо надеть пальто и укрыться где-нибудь, но я не могу. Мои ноги просто не двигаются. Вместо этого вода пропитывает ткань моего платья и волосы, течет по стеклам моих очков, а я просто стою там и пытаюсь держать себя в руках. Небольшие облачка пара образуются с каждым моим выдохом и на мгновение кажутся мне туманом, который в этот момент начинает клубиться в конце улицы.

Оуэн кинул меня и повез сюда только потому, что хотел уложить меня в постель. Больше ничего. Он хотел переспать со мной, а потом бросить.

Оуэн ушел прочь. Прочь, прочь, прочь.

А я? Уверена, что нахожусь не меньше чем в десяти километрах от квартиры и на таком же расстоянии от общежития Джун, перед рестораном, в котором я никогда раньше не бывала. Надо было остаться дома и не поддаваться этой бунтарской реакции, этому безумию. Я должна была понять, что все еще слишком погружена в этот хаос.

И я должна была признать, что мне нужно время. За последние несколько недель произошло слишком много всего. Надо было сказать себе, что нет ничего предосудительного в том, чтобы скорбеть по потере кого-то, кого у тебя никогда на самом деле не было.

Я не хочу опускать руки и сдаваться, мне хотелось бы расправить плечи и найти силы поднять голову. Но не все так просто. Да, иногда это совсем не просто…

У меня в голове внезапно становится пусто, я заставляю ноги сделать еще шаг или два, а затем просто сажусь на ступени. Там мокро. И уже поздно.

Но мне нет до этого никакого дела.

Я позволяю себе заплакать, начинаю рыдать. Даю волю слезам.

Еще ни один момент в моей жизни не был таким позорным, как этот. По крайней мере, сейчас я такого не могу вспомнить. И неважно, действительно ли этот вечер займет почетное первое место на пьедестале моей личной шкалы катастроф: в данную минуту я чувствую так, и это все, что имеет значение.

Я думаю, это из-за того, что каждый ужасный момент, когда он наступает, настолько захватывает нас, что вытесняет все остальное, и кажется, что ничего не может быть хуже.

Попытка сохранить самообладание провалилась. И вот, в пять градусов тепла и под проливным дождем, который смешивается с моими слезами и смывает их с лица, я сижу на ступеньках лестницы у входа в ресторан и пытаюсь разложить по полочкам собственные мысли. Вопрос в том, как это произошло и когда моя жизнь вышла из-под контроля, мечется в моей голове, как спортсмен на беговой дорожке. Снова и снова, опять и опять. Когда это случилось? И почему? Но только не «из-за кого». Это единственное, в чем я абсолютно уверена.

Никакой драмы, никаких сюрпризов. Я не хочу их, и мне они не нужны, с тех пор как с моей мамой случилось то, что случилось, я дала себе слово, что не допущу этого в будущем.

И теперь, чувствуя, как холод каменных ступеней проникает под одежду, и то, как вода наконец промочила насквозь все платье, я тихо смеюсь и всхлипываю. Потому что я ошибалась… Я получила все то, чего так не хотела, а хочу того, чего никак не может быть.

Моя жизнь никогда не представлялась мне никчемной, как и я сама. До сегодняшнего дня. Пока я не приехала в этот город, в этот университет. До тех пор, пока Джун не затащила меня в этот дурацкий клуб. Надо было взять ноги в руки и бежать оттуда, тогда все это безумие могло бы пройти мимо меня. Вместо этого я, вероятно, была бы дома со своей семьей. Не училась бы, не сделала бы того, о чем мечтала, но при этом была бы счастлива… По крайней мере, намного счастливее, чем сейчас.

Или нет?

Я роняю голову на руки, и все новые дождевые струи бесцеремонно обрушиваются на меня. По щекам текут все новые слезы, пока гости ресторана, веселые и нарядно одетые, поднимаются и спускаются по лестнице мимо меня. Они напоминают мне тени, которые словно и здесь, и не здесь одновременно.

Над дорогой поднимается легкий туман, в воздухе сыро. Мои длинные темно-каштановые волосы намокли от дождя и тяжело спадают с плеч, пальто наброшено лишь на одно плечо, но у меня нет ни сил, ни желания его поправить. Несмотря на то что уже давно все тело дрожит от холода, я не могу заставить себя подняться и начать двигаться. Кто-то из ресторана уже попытался узнать, в порядке ли я и могут ли они чем-то помочь. Нет, я не в порядке, и нет, они не могут помочь. Поэтому я лишь покачала головой. Я даже не уверена, действительно ли они хотели что-то для меня сделать или же спросили чисто из вежливости, но благодарна им за старания.

Дождь все не утихает, он стучит по моей коже, будто отбивая замысловатый ритм на своих невидимых барабанах. Когда я наконец заставляю себя поднять голову, убеждая не сдаваться в этой идиотской ситуации, я с трудом вздыхаю и издаю тихий стон. Потому что все во мне кричит, что уже слишком поздно. Пока я сижу здесь, молча проклиная себя, изо рта вырываются маленькие облачка пара, я совсем замерзла, нос течет, а его кончик я больше не чувствую. Мне ничего не видно, потому что очки испачканы, они мокрые и запотели, и я их снимаю.