чтобы та доставила письмо, которое Эстибалис приняла со смесью удивления и любопытства.

Дорогая инспектор Руис де Гауна!

Мне очень жаль, что из-за моей болезни все обернулось подобным образом. Хотя я не помню часов или, быть может, дней, которые мой альтер провел с вами, я верю в искренность ваших чувств. Альвар действительно влюбился в вас, а вы – в него. Я не удивлен: Альвар смел и решителен. Пожалуйста, не думайте, что вы были для него очередным завоеванием. Я верю, что он любил вас по-настоящему: никогда раньше он не приводил в башню женщин. В каком-то смысле вы провели ночь с девственником. Теперь я убежден, что Альвара больше нет и что он умер при падении. С тех пор у меня не возникает провалов в памяти, я четко помню все, что делал. Это дает мне надежду на исцеление, на то, что мой личный кошмар наконец-то закончился и я смогу вести нормальную жизнь. Но для вас, вероятно, это большая потеря. Я понимаю, почему вы ненавидите меня, Рамиро Альвара. Почему видите во мне… «паршивого ботаника», как вы выразились. Для вас я всего лишь тень Альвара, но из нас двоих именно я настоящий человек.

С уважением,

Рамиро Альвар Нограро,

XXV сеньор дома Нограро

Однако в то время я ничего не знал о письмах, а в отсутствие Эстибалис расследование совсем забуксовало. И поскольку я никуда не мог продвинуться, то сел в машину и поехал в Угарте. В тот день не было собрания книжного клуба. Мне просто хотелось узнать больше о семье Рамиро Альвара, особенно о его брате.

Я направился в деревенский бар.

Заведение практически пустовало, если не считать нескольких парней, играющих в настольный футбол, и двух пенсионеров, ожесточенно споривших по поводу счета в карточной игре, закончившейся вничью. Бенита дремала в инвалидной коляске с накинутым поверх коленей одеялом.

– Можешь с ней поговорить, она только притворяется спящей, – подмигнул мне молодой человек, управляющий баром.

– Бенита, как поживаете? – обратился я к старухе, присев рядом и протягивая руки к огню.

– А, детектив! – иронично поприветствовала она меня.

– Вообще-то инспектор. Я пропустил заседание клуба на прошлой неделе. Было что-нибудь интересное?

– А как же. Записались еще четверо местных: Аврора, Нати – жена мэра – и Очоа, мать с дочерью. Раньше за ними не водилось охоты послушать, как другие читают книгу вслух.

– Я рад, что клуб процветает. Похоже, люди в деревне сплоченные. Со своими трудностями, но сплоченные.

– Ну, знаешь, как говорят: «в тихом омуте черти водятся», – усмехнулась старуха.

– Любопытно, что вы это сказали. На днях ваш сын заявил, что в Угарте полно ублюдков. Я очень удивился. Неужели здесь живут настолько плохие люди?

– Ублюдки? Он имел в виду совсем не то, что ты подумал. С годами слова теряют одни значения и приобретают другие. Важны нюансы. Видишь ли, есть законные дети, появившиеся в законном браке. А есть незаконнорожденные. Здесь, в Угарте, такое не редкость. Далее идут пригульные – дети проституток. Затем внебрачные – рожденные от официальной сожительницы, если она докажет свою верность. И такие у нас имеются. Еще есть рожденные во грехе, от связи с близкой родственницей. И как только им перед Богом не стыдно? И наконец бастарды, рожденные неверной сожительницей.

– Сожительницей?

– Так мы зовем женщин, которые сожительствуют с католическими священниками, – объяснила она. – Кто остался? Блудные, то есть дети блудных монахинь. Я уже упоминала рожденных во грехе? Кажется, да. И в последнюю очередь – кукушата, иначе говоря, дети неверной жены, которых ее муж воспитывает как своих. Да, подобное тоже случалось.

– Значит, вы называете их кукушатами… Дедушка использовал бы термин «чужой приплод».

– Такое бывало всегда, верно? – усмехнулась она.

– Остался еще кто-нибудь?

– Нет, думаю, этого достаточно.

– Итак, у нас есть законные, незаконнорожденные, пригульные, внебрачные, греховные, бастарды, блудные и кукушата, – подытожил я.

– В деревне все держат рот на замке. Стоит вытряхнуть один скелет из шкафа, как следом посыплются другие. По одному на каждый дом. Никто этого не хочет. Поэтому они терпят и страдают молча, а потом отсылают детей подальше, чтобы те не пересекались друг с другом. Боже упаси.

– Что вы имеете в виду?

– На сегодня ты сказала достаточно, мама, – вмешался Фидель. – Я отвезу тебя домой.

Я был настолько поглощен беседой, что не видел, как он вошел. Застенчивый муж Фаусти появился словно ниоткуда и забрал свою мать вместе с ее инвалидной коляской.

* * *

На следующее утро, еще затемно, позвонила Милан. Я взял трубку и голый высунулся из окна, выходящего на площадь. По улицам гулял ветер.

– Кракен, у нас сообщение о взломе с применением насилия в Кехане. Очень странный случай…

– В каком смысле «странный»? – перебил я.

– Кто-то проник в монументальный комплекс. Пожилой священник, присматривающий за этим местом, найден раненым.

35. Кехана

Унаи

Октябрь 2019 года

«Какого черта?..» – думал я, слушая Милан.

– За тобой приехать? – спросила она.

Через час мы уже припарковались возле заброшенного доминиканского монастыря в Кехане, в северной части провинции.

Алое зарево рассвета встретило нас на мощеном дворе, окруженном деревьями, ветви которых густо переплелись. Вокруг не было ни души, стояла только машина «скорой помощи», приехавшая перед нами.

Не зная, куда идти, мы обошли заброшенные строения и безотчетно направились в сторону дворца – укрепленной резиденции с четырьмя огромными квадратными башнями. Тяжелая деревянная дверь была открыта, и мы с опаской переступили порог.

– Есть кто-нибудь? – крикнул я.

Навстречу нам вышел высокий молодой человек в форме фельдшера.

– Входите. Здесь один пострадавший, мужчина, получил травму при падении. Скорее всего, перелом бедра. Мы отвезем его в больницу.

Он провел нас во внутренний двор с ухоженным палисадником. По углам лежали сметенные в кучки влажные листья – очевидно, кто-то поддерживал здесь порядок.

Я предположил, что этот кто-то – престарелый священник, который в данный момент лежал на каменной скамейке в окружении двух медиков. Он был одет в полосатую пижаму и, как мог, кутался в черную куртку.

– Это вы вызвали «скорую»? – спросил я его.

– Ласаро Дурана, к вашим услугам. Приходской священник, живу здесь же, в бывшем доме капеллана. Ночью кто-то проник в часовню. Я услышал шум из своей комнаты: меня мучает бессонница, сплю от силы часа четыре, а в остальное время гляжу в потолок или читаю. Кроме меня, во всем дворце, монастыре и часовне никого нет, поэтому я предположил, что это грабители, и спустился проверить.

– И что