class="p1">– Я знаю о вашем несчастье – и все же настоятельно прошу войти внутрь. Армия Альфонсо…

– Потому я и вернулась. Я видела клубы пыли на дороге в Ибиду… Сюда направляются сотни солдат. Мы в ловушке.

37. Старый лекционный зал

Унаи

Октябрь 2019 года

Все началось со звонка Эстибалис накануне днем. Я услышал обеспокоенный голос напарницы:

– Кракен, я думаю…

– Унаи, Эсти. Зови меня Унаи.

– Унаи, приезжай в больницу. Думаю, тебе следует кое-что увидеть. Но сначала съезди ко мне домой – у Альбы есть ключ – и привези то, что найдешь под зимними свитерами в шкафу у меня в спальне.

После того как я навестил Эстибалис и выслушал ее объяснения, я позвонил доктору Лейве, и мы договорились о встрече на следующее утро в Аркауте. На этот раз Марина ждала меня не в бассейне, а в пустом лекционном зале. Несмотря на свои шестьдесят с хвостиком, она, как всегда, была в кроссовках и приталенном костюме.

– Давненько я сюда не приходил.

За минувшие годы здесь мало что изменилось. Те же деревянные столы, те же голые стены, чтобы ничто не отвлекало внимание. В большие окна лился солнечный свет.

– Со временем начинаешь получать удовольствие от преподавания. Попробуй как-нибудь, это полезный опыт. Мне нравится, когда аудитория заполнена: она излучает другую энергию. – Марина огляделась. – Молодые люди ловят каждое твое слово, жаждут узнать от тебя схемы поимки преступников.

– Я тоже был таким. Порывистым. Голодным. Тогда я еще не работал «на земле». Наверное, улица нас меняет, внушая отвращение к профессии.

– Ты чувствуешь отвращение?

– Нет. Просто сказал, не подумав.

«Или все-таки чувствую?»

Запутавшись в собственных мыслях, я решил сменить тему:

– Мне нужна твоя помощь кое с какими документами.

– С документами? В чем именно?

– Насколько я знаю, ты участвовала в качестве эксперта-почерковеда в нескольких судебных процессах, связанных с подделкой завещаний.

– Верно.

– И преподавала судебную графологию…

Покосившись на меня, Марина надела на кончик носа очки в красной оправе.

– Дай-ка взглянуть на бумаги. Что мы ищем?

Я протянул ей два листа в прозрачных пластиковых конвертах и пару латексных перчаток. Они были моего размера, XL, и болтались на ее маленьких руках.

– Рамиро и Альвар. Альвар и Рамиро. Они пишут письма инспектору Руис де Гауна. Вчера она позвонила мне из больницы. После падения Альвар, похоже, исчез. Помнишь, я устроил им очную ставку? При появлении Эстибалис Альвар не активировался, а Рамиро Альвар ее не узнал, принес извинения и рассказал правду о своей болезни…

– Хороший признак, – вставила Марина. – Большой шаг к выздоровлению.

– Согласен. В скором времени Эстибалис получила письмо от Рамиро Альвара. Он подкупил медсестру, прикинувшись этаким милым безобидным парнем, и отправил вот это.

Доктор Лейва внимательно изучила письмо и нахмурила брови. Вертикальная морщинка разделила ее лоб пополам.

– И что дальше? – наконец спросила она.

– Напарница попросила меня съездить к ней домой и забрать несколько любовных писем, которые ей собственноручно вручил Альвар. Посмотри на имя отправителя.

– «Альвар де Нограро, XXIV сеньор башни Нограро», – прочитала она.

– Красивый почерк, не правда ли? Ничего общего с Рамиро Альваром. Я не эксперт, и Эстибалис тоже, но они отличаются как…

– …небо и земля, – закончила Марина, полностью поглощенная изучением писем.

Положив два документа рядом на преподавательский стол, она некоторое время сравнивала их. Затем повернулась ко мне.

– Это даже лучше, чем я ожидала.

– Что ты имеешь в виду?

– Посмотри на почерк Рамиро Альвара. Не связанные друг с другом буквы говорят об одиночестве и замкнутости. Но сильнее всего бросается в глаза наклон влево на шестьдесят пять градусов. Такое встречается редко и несет негативный оттенок. Он указывает на борьбу за самоконтроль, подавление эго, за которым скрываются страх и запреты. Перед нами почерк очень чувствительного человека.

– А что насчет письма Альвара? – спросил я.

– Это индивид с высоким самомнением. У него сильный и зрелый ум. Ему нравится окружать себя красивыми вещами, предметами искусства. Он гедонист, наслаждается жизнью. В первом же случае мы имеем дело с аскетом: в его буквах нет петель, они очень строгие. С другой стороны, Альвар страдает от неразрешенного конфликта, связанного со смертью одного или обоих родителей. Взгляни на расширенную петлю вверху заглавной буквы «В». Это признак сиротства. В почерке Рамиро Альвара ничего подобного нет, его заглавная «В» сбалансирована.

До этого момента я слушал молча, понимая, что Марина полностью поглощена своим занятием.

– Я принес их тебе, чтобы ты сказала, не прячется ли Альвар за Рамиро Альваром, не продолжает ли он ухаживать за Эстибалис, лежа на больничной койке, потому что не хочет ее потерять. Одним словом, возможно ли, что автор последнего письма – Альвар, выдающий себя за Рамиро Альвара.

– Нет, исключено. Эти письма от двух разных людей. В послании Рамиро Альвара нет никакого притворства. Ни единого признака симуляции. Обычно это видно по заключительному слову в предложении или в знаменитом «хвосте фальсификатора»: легкое дрожание последнего штриха. В нашем случае такого нет. Этот почерк от начала до конца отражает внутреннее состояние автора. Я видела похожие документы в других известных и описанных случаях диссоциативных расстройств, но здесь…

– Что? Что тебя смущает, Марина?

– Данный случай выходит за рамки раздвоения психики. Эти письма написаны двумя разными людьми, Унаи. Я задам тебе немного странный вопрос: ты абсолютно уверен, что Альвар Нограро мертв?

– Он умер много лет назад.

– Ты проверял? Есть ли могила или надгробие? Действительно ли на кладбище находятся его останки? Или его кремировали?..

– Погоди-погоди, – прервал я ее. – Нет, я не знаю. Мы не можем запросить у судьи ордер на эксгумацию всех усопших родственников подозреваемого. По словам жителей Угарте, к моменту возвращения в башню Альвар уже был болен и вскоре умер. Хотя никто из них не ходил на похороны, о чем я, кажется, уже говорил.

– Да, я помню. Разве это не странно для такой маленькой деревни? Разве Альвар не был красивым и обаятельным молодым священником?

– Не знаю. Возможно, именно по этой причине.

– Тебе нужно вернуться к Рамиро Альвару, к ВНЛ. И вместе с ним определить тот момент, когда его психика раскололась. Найти триггер – спусковой крючок, который вызвал Альвара. Если только мы не столкнулись с грандиозной симуляцией и нас всех не обманывают.

– Полагаешь, он не один?

– Письма настолько разные… Не знаю, что и думать. У них нет ничего общего, совершенно ничего. Отличается даже давление пера на бумагу.

– Рамиро Альвар восстанавливается после падения, – напомнил я. – Это могло повлиять на силу его руки.