— Я ее любил, — упрямо повторил Дерри, опуская глаза к полу.

— Не буду спорить, — согласился Адольф. — И она, наверное, тоже, раз решилась на такое, но речь сейчас не об этом. Зачем после того, что случилось и случилось по твоей вине, ты устроил крестовый поход против синдиката, убивая ни в чем не повинных людей, своих друзей и недавних соратников? Ты хочешь оправдать это любовью?

— Да.

— Нет, Дерри, тобой руководила злость и эмоции, но не разум и уж, тем более, не любовь. Теперь-то ты это понимаешь?

— Разум моими действиями не руководил никогда.

— Да уж, это точно. — Адольф улыбнулся. — И последняя капля дегтя. Насчет того, что ты не можешь из-за нас жить, как человек. Ты и без нас, как человек жить не сможешь, так человеком не был никогда. И тебе уже пора бы с этим смириться и принять свою сущность, как должное. А теперь о долге. Ты в долгу перед синдикатом именно за свои последние действия и за волну неконтролируемых убийств. Такого не позволял себе даже Сарт в минуты гнева. Заметь, он объявил охоту на тебя, в синдикате не пострадал ни один человек, который был тебе дорог. Он не объявлял войну всем тем, кто имел к тебе хоть какое-то отношение.

— А Лина?

— Ну, опять двадцать пять. Лину убили потому, что она предала Сарта. Ее так же убили бы, если бы она сбежала с кем-то другим. Хотя в этом случае, быть может, Сарт бы просто убил ее любовника, а ее вернул себе. Но это пустые разговоры, ты прекрасно понимаешь, о чем я тебе вот уже битый час пытаюсь втолковать.

— Я не собираюсь с тобой об этом спорить. Может быть, ты в чем-то и прав. Но я не считаю, что после того, что произошло, всю жизнь должен батрачить на синдикат.

— Я не говорю, про всю жизнь. Сейчас речь идет об одном лишь задании в обмен на то, чтобы Сарт согласился окончательно отменить на тебя охоту и забыть о твоем существовании.

— Задание того же характера, какое ты предлагал мне полгода назад? — невесело ухмыльнулся Дерри.

— Нет. Это просто задание, оно не имеет отношения ни к кому из твоего окружения.

— Простое задание, говоришь?

— Я сказал это просто задание, а не простое задание. Кому как не тебе знать разницу. Дерри, мы же с тобой понимаем, что с любым простым заданием справится рядовой член синдиката, такой, которых навалом. Конечно же, это не простое задание. А очень и очень сложное, из разряда тех, на которые отправляют смертников, вместо казни. Но скажу тебе честно, на данный момент ты единственный, кому теоретически это под силу. И у кого есть шанс вернуться живым.

— Ага, — Дерри усмехнулся веселее. — Сарт первый подумал об этом и посчитал, что если уж не удалось меня убить, то быть может получится поэксплуатировать на благо синдиката, а если все сложится удачно, то я сам к всеобщей радости подохну, избавив многих от головной боли.

Адольф красноречиво развел руками, показывая, что тут ему возразить нечего, а Дерри вполне искренне заржал, несмотря на то, что разговор с его бывшим учителем разбередил слишком много старых и глубоких ран. Дерри чувствовал себя не в своей тарелке, понимая, что Адольф, как это не противно, во многом прав, впрочем, так было всегда. Болотный тролль не зря занимал свое место в синдикате, а, по мнению Дерри, так и вообще заслуживал большего. Например, места Сарта. Лацтнинг вздохнул и разлил коньяк по бокалам, одновременно подзывая официанта и заказывая так понравившейся Анет коктейль. Конечно, со стойкостью к спиртному у девушки было, прямо таки, не важно, но сейчас это было только к лучшему. Дерри предпочел бы, чтобы она из этого разговора запомнила, как можно меньше.

За окнами мело уже несколько часов подряд, в воздухе вихрем кружились тысячи мельчайших снежных комочков, искрящихся в ночном небе Арм-Дамаша.

Оля отвернулась от окна и в изнеможении присела на лавку, с ненавистью поглядывая бодрого и свежего, несмотря на раны, Стикура. Молодой человек с наслаждением доедал приготовленного в печи на углях зайца, а у Оли сил не было даже на это. Вот если бы кто-нибудь покормил. А еще лучше и пожевал. Сегодняшняя и вчерашняя тренировки измотали девушку. И никакая змеиная кожа и скорость ледяной ящерицы не спасали от синяков, ссадин, ушибов и растяжений. Минуты отдыха наступали только тогда, когда Стикур сжаливался и отправлял Ольгу к магам, медитировать.

Дир и Келл к этой миссии подходили очень ответственно и заставляли Ольгу часами представлять себя: то яблочком на ветке, то гроздью винограда. Девушка напрягалась не сильно, ее воображение было развито хорошо, иногда даже лучше, чем того требовала сложившаяся ситуация. Вот и во время занятий Оля постоянно ржала над чем-то одной ей понятным, отвлекалась и маги обычно очень быстро теряли терпение и сдавали ее Стику, не понимая, что все эти ягодки, вишенки и виноградинки вызывают только мечты о лете и солнышке. Невыносимо хотелось развалиться на зеленой траве возле какой-нибудь речушки, балдея от тепла и слушая всевозможное стрекотание, жужжание и щебет всяких там разных вкусных насекомых, которых можно поймать и съесть. А самое главное, чтобы рядом был кто-то на кого можно положиться, в чье плечо уютно уткнуться носом и ни о чем не думать. Вместо этого маленького рая, созданного в Олиных мечтах, была суровая реальность. Не лето, а зима, и вместо блаженного ничегонеделания на траве, прыжки со Стикуром по изрядно утоптанным сугробам вокруг хижины. И, вдобавок ко всему, полная голова различных ненужных мыслей. Оля никак не ожидала от себя, что она может всерьез увлечься средневековым герцогом, для которого она всего лишь недоразумение, глупая случайность. Нет, Стикур вел себя просто образцово, он уделял Оле уйму времени, старался предугадывать все ее желания и помогать в своих жестоких тренировках, он всеми силами старался показать девушке, какой она незаменимый советчик и друг и от этого повышенного, неестественного внимания становилось еще хуже. Вдобавок ко всему этому, закончились мухи. Оля съела последнюю вчера вечером. Попробовала на вкус толстого паука, плетущего в углу за печкой свою паутину, но он оказался каким-то горько-кислым и совершенно не съедобным. Пришлось скормить остатки Зюзюке. Гхырх с сомнением пожевал замученную паучью тушку и выплюнул ее под лавку, укоризненно поглядев на Олю своими грустными черными бусинками глаз. Девушке стало стыдно и пришлось скормить прожорливому гхырху остатки зайца со стола. Настроение зверя после этого заметно улучшилось, и он ускакал на улицу, а по Олину душу снова притащился Стик, и начались изнурительные тренировки.

Хуже всего было от того, что Оля не понимала, а зачем это все надо и почему Стикур так жестоко над ней издевается. По ее мнению вполне бы хватило одного часа занятий в день. Но вредный герцог не разделял этого мнения.

И вообще, Оля устала, соскучилась по Анет и, самое главное, по дому. Арм-Дамаш слишком сильно напоминал нереальную сказку, и девушке надо было вырваться из этого мира в реальность, чтобы окончательно осознать, что Стикур это всего лишь несбыточная мечта, просто часть странных приключения. И чем раньше придет понимание этого, тем проще будет вернуться к обычной жизни с ее бытовыми проблемами и заботами, где не надо никого убивать, и нет никаких надменных герцогов.