полагайся на конфуцианцев. Тот, кто беспорядочно отходил [от конфуцианства] и беспорядочно примыкал [к нему], — это «Хуайнань-цзы». У кого писания прекрасные и кто не повторяется — это Чан-цин[596]. Кто был любвеобилен и жалостлив — это Цзы-чжан[597]. Чжун-ни был любвеобилен, но в любви он исходил из чувства долга. Цзы-чжан был любвеобилен, но любил он редкостное.

Некто сказал: «Увы! При многократной переписке теряется смысл [канонов]». Отвечаю: «Смысл теряется. Но смысл теряется из-за беспорядочной людской болтовни»[598].

Некто спросил, верно ли, что речи совершенномудрого ясны, как киноварь и лазурь. Отвечаю: «Увы! Можно ли так говорить? Когда киноварь и лазурь свежие, они ясны, а если старые, то изменяются. [И речи совершенномудрого] изменяются»[599].

Некто спросил: «Путь Совершенномудрого подобен Небу. Но Небо имеет постоянные [закономерности], почему же Совершенномудрый много раз поступал по-разному?» Отвечаю: «Совершенномудрый действительно много раз поступал по-разному. Цзы-ю и Цзы-ся усвоили его писания, но не усвоили того, как он создал такие писания. Цзай Во и Цзы-гун усвоили его речи, но не усвоили того, как он высказал такие речи. Янь Юань и Минь Цзыцянь усвоили его поступки, но не усвоили того, как он совершал такие поступки. Писания, речи и поступки Совершенномудрого — это Небо, а на Небе разве мало изменений?» Некто спросил: «Если Совершенномудрый вел себя так свободно, то почему же его речи так строги?» Отвечаю: «Не видел ли ты, как Юй обходился с водами? Одну [реку] он вел на восток, другую — на север, и не было им препятствий. А разве нет препятствий для поступков благородного мужа? Так как же ему идти прямолинейно? Река, преодолев препятствия, придет к морю; благородный муж, преодолев препятствия, придет [к пониманию] основ».

Благородный муж любит то, что любят люди, и забывает о том, что любит он сам. Низкий человек любит свои пороки и забывает о том, что любят люди.

Некто спросил: «Как Вы относитесь к принципам Поднебесной?» Отвечаю: «А Вы сами к чему стремитесь?» Тот сказал: «Если жаждать высокого положения и мечтать о благополучии, тогда как?» Отвечаю: «Жаждать этого — это совсем не то, к чему следует стремиться. Если уж стремиться, так стремиться к Пути, мечтать о добродетели, усердствовать в человеколюбии и чувстве долга. Когда нужно идти вперед, иди вперед; когда нужно идти назад, иди назад. Усердствуй, идя вперед, и приобретешь известность». — «Осмелюсь спросить о том, что будет, если идти вперед, идя назад?» Отвечаю: «В старину Янь Юань, идя назад, оказался впереди[600]. В Поднебесной мало таких, как он». Тот спросил: «Если это так, то почему же таких людей меньше, чем идущих всегда назад?» Отвечаю: «Идущим всегда вперед легко найти пару. Идущим всегда назад легко найти пару[601]. Тем, кто идет вперед согласно ритуалу, идет назад согласно чувству долга, трудно найти пару».

Некто спросил: «Есть люди, для которых жизнь и смерть — едины, бедность и богатство — одно и то же, знатность и худородность не имеют различий. А как по-вашему?» Отвечаю: «Те, которые так считают, перепуганы. Если верить, что смерть и жизнь — едины, бедность и богатство — одно и то же, знатность и худородность не имеют различий, то это означает, что для меня Совершенномудрый — это пустой звук»[602].

Проникшие в Небо, Землю и Человека — это [истинные] конфуцианцы. Проникшие в Небо и Землю, но не проникшие в Человека — это просто талантливые.

Человек всегда сначала появляется [на свет], а уж потом люди дают ему имя; сначала требует, а уж потом люди дают ему [требуемое]. Человек всегда любит себя сам, а уж потом люди любят его; человек всегда уважает себя сам, а уж потом люди уважают его. Любить самого себя — это вершина человеколюбия; уважать самого себя — это вершина ритуала. Не бывает таких, которые не любят и не уважают себя сами, а люди бы любили и уважали их.

Некто спросил, не долголетни ли дракон, черепаха, дикий лебедь. Отвечаю: «Долголетни». Тот спросил: «А человек может быть долголетен?» Отвечаю: «Животные [долголетни] в силу своей природы, человек [долголетен] в силу своего человеколюбия»[603]. Тот спросил: «Люди болтают о небожителях[604]. Есть ли они?» «Увы! Фу-си и Шэнь-нун скончались, Хуан-ди, Яо и Шунь преставились и ныне мертвы, Вэнь-ван [покоится] в Би[605], а Конфуций — к северу от луской столицы. Ты один, что ли, беспокоишься о своей смерти? Не в силах люди этого постичь. И небожители не изменят твою природу». Тот сказал: «Совершенномудрые не учатся у небожителей, потому что их пути различны. Совершенномудрый более всего в Поднебесной стыдится того, что он о какой-то одной вещи не знает; небожитель более всего в Поднебесной стыдится того, что он хоть один день не будет живой». Отвечаю: «О жизнь, о жизнь! Это называется жизнью, а на самом деле это смерть».

Некто спросил: «Если на свете нет небожителей, то отчего же идут разговоры о них?» Отвечаю: «Эти разговоры не пустая ли болтовня? Только пустая болтовня может несуществующее выдавать за существующее». Тот спросил о том, каковы небожители на самом деле. Отвечаю: «Не занимайся этим. Есть они или их нет — вопрос не в этом. Настоящий вопрос — это вопрос о верности и сыновней почтительности. Имеют или не имеют верный подданный и почтительный сын свободное время на такую болтовню?»

Некто спросил, можно ли прибавить себе долголетия. Отвечаю: «Это зависит от добродетели». Тот спросил: «Янь Хуэй и Боню[606] вели себя добродетельно, почему же им не прибавилось долголетия?» Отвечаю: «И все-таки — от добродетели.

Если бы Янь Хуэй был злодеем, а Боню — разбойником, то как бы они достигли [даже своего возраста]?» Тот сказал: «Но ведь бывают долголетние злодеи и разбойники». Отвечаю: «Ты бестолков, а благородный муж не бестолков. Все, что рождается, непременно умирает; все, что имеет начало, непременно имеет и конец. Таков естественный Путь».

Благородный муж верен людям, что же тут говорить о верности себе? Низкий человек обманывает и себя, что же тут говорить о людях?

Тай сюань цзин. Ян Сюнь

Развертывание сокровенного

Сокровенное — оно во мраке располагает десять тысяч вещей, но его форма не видна. Оно из пустоты рождает принципы, соприкасается с одухотворенным разумом и создает установления, пронизывает древнее и настоящее, разделяя категории всего сущего; переплетает между собой силы инь и