не было, а это несет благо новому. Оно покоится — и каждый день гибнет то, что было раньше, а это несет погибель существующему. Поэтому измеряй его хоть водяными часами, меряй его хоть солнечными часами[617] — оно все равно вернется к своему порядку, возвратится на свой путь. Благодаря сокровенному видны невидимые формы, обнаруживаются необнаруживаемые начала, дается взаимосвязь всему сущему. Наверху оно связано с Небом, внизу оно достигает предельных глубин. Оно так тонко, что скрывается внутри травинки; оно так широко, что охватывает все в пределах земных границ. Его путь проходит во мраке и закончен в своей целостности. Оно дает существование существующему и несет гибель погибшему, делает мельчайшим мельчайшее и огромным огромное, кладет начало началу и конец концу. Что близко к сокровенному, с тем близко и сокровенное; что далеко от сокровенного, от того далеко и сокровенное. Это похоже на небесную голубизну. На востоке и на юге, на западе и на севере, где ни поднимешь голову, нигде не найдешь места, где бы его не было. Но если опустить голову, то не увидишь его. Разве это Небо отвернулось от человека? Человек сам отвернулся.

Наиболее близко к сокровенному положение, [возникающее] сразу же после зимнего солнцестояния и полуночи. Тут есть продвижение вперед, но предел еще не достигнут; есть отступление, но оно не дошло до крайней точки; есть пустота, и она не наполнена. Поэтому все это называется близостью к сокровенному. Наиболее удаленное от сокровенного положение сразу же после летнего солнцестояния и полудня. Тут продвижение вперед достигло предела, и началось отступление; отступление достигло крайней точки, и началось возвращение; уже достигнуто наполнение, и началось сокращение. Поэтому все это называется удаленностью от сокровенного. Когда солнце идет к югу, все живое поворачивает к смерти; когда солнце идет к северу, все живое поворачивает к жизни. Когда Ковш[618] указывает на север, все живое опадает; когда Ковш указывает на юг, все живое расцветает. Когда солнце идет к югу, оно идет справа и возвращается налево; когда Ковш идет к югу, он идет слева и возвращается направо. Движение налево или направо определяет смерть или жизнь. Жизнь и смерть взаимосвязаны. Небо и Земля состоят в единстве. Небо — это одухотворенность живого, а Земля — это душа умершего.

Уяснение сокровенного (отрывок)

...Тот, кто создает, непременно следует чему-то, и в этом проявляется естественность. Если то, чему он следует, велико, то и то, что проявляется, — крупно; если то, чему он следует, мало, то и то, что проявляется, — тоще; если то, чему он следует, прямо, то и то, что проявляется, — прямолинейно; если то, чему он следует, криво, то и то, что проявляется, — беспорядочно. Поэтому не отталкивай того, что есть; не прибавляй насильно того, чего нет. Бери пример с человеческого тела: если к нему что-либо добавить, то это излишне, а если от него что-либо отнять, то получается калека. Поэтому кости и то, что их облекает, — это естественность, а украшения и росписи — это деяния людей. Можно ли им что-либо прибавить или убавить?..

Синь лунь. Хуань Тань

«Синь лунь» («Новые суждения») — философский трактат, принадлежащий известному китайскому философу-материалисту Хуань Таню (43 г. до н. э. — 28 г. н. э.). Биографические сведения о нем помещены в «Хоу Хань шу» («Истории Поздней Хань»). Из них видно, что Хуань Тань занимал различные чиновничьи должности при Ван Мане и Гуан У-ди (25-57 гг. н. э.) — основателе династии Поздняя Хань. Его отец был придворным музыкантом, а сам Хуань Тань многие годы служил чиновником музыкального ведомства. При императоре Гуан У-ди Хуань Тань подвергся опале за то, что открыто осудил слепую веру императора в гадания и гадательные книги. Его сослали в Люань (современная провинция Аньхой), где он служил помощником начальника уезда.

Хуань Тань — автор многих произведений; наибольшую известность получил «Синь лунь», где он изложил свои взгляды на природу, общество и человеческую жизнь. В своем трактате Хуань Тань отстаивал рационалистический взгляд на природу, выступал против широко распространенных в его время мистики и суеверий.

В целом виде трактат Хуань Таня не сохранился; он дошел до нас в виде фрагментов, приводимых авторами других сочинений. В частности, публикуемый ниже фрагмент «Форма и суть» мы находим в трактате «Хун мин цзи», принадлежащем Сэн-юю (445-518).

Перевод сделан по тексту, помещенному в хрестоматии «Избранные материалы по истории китайской философии (период двух Хань)» (т. 1. Пекин, 1960).

Форма и суть

Однажды я навестил Ду Фана[619], бывшего начальника уезда Чэнь[620] из одной со мной области, и застал его за чтением книги Лао-цзы. Он сказал: «Лао-цзы безмятежностью и скромностью воспитывал свою природу и добился того, что прожил несколько сот лет[621]; если ныне следовать его Пути, то можно ли прожить так долго?» Я ответил ему: «Хотя [бывают похожи люди], но их наклонности, природа и способности различны; есть [люди] по своим свойствам сильные и слабые, крепкие и хилые. Если опекать и воспитывать их, когда используешь, то можно кое-чего добиться. Это не то, что одежда, обувь или утварь, о которых заботятся, чтобы они долго оставались в первоначальном виде».

Рядом с ним я увидел конопляную свечу, обгоревшая часть ее свисала на один чи. Я, воспользовавшись этим примером, сказал: «Дух находится в теле, как огонь пылает в свече. Если правильно следить за ней и поворачивать ее по мере продвижения огня, то огонь не погаснет, пока не сгорит вся свеча. Если нет свечи, то один огонь не может действовать в пустоте, не может и зола запылать. Зола похожа на старика — зубы выпали, волосы седые, мускулы и плоть увяли и засохли, и дух не может сделать так, чтобы они снова увлажнились. Когда [такое состояние охватывает человека] и внутри и снаружи, то дыхание кончается и наступает смерть, подобно тому как и огонь и свеча иссякают вместе. Если человека одолевают беды, несчастья, болезни, но он не получает поддержки и хорошего врача, то его может постичь преждевременная смерть. А раз он умрет, то его мускулы, плоть, жилы и кости подобны огню, который колеблется на ветру и не получает ни помощи, ни поддержки, а идет к гибели, хотя и жира [в свече] еще хватает, и ствол ее еще длинен».

Однажды ночью я сидел за вином, а в комнате горела