Короче говоря, даже раздетый и оказавшийся в «женской» роли мужчина сохраняет свою маскулинность и остается субъектом действия. Мужская идентичность «пересиливает» игровую, перформативную женскую роль.

Таким образом, в сфере телесности современная культура также ставит перед мужчинами ряд новых проблем, но ничего катастрофического с ними не происходит. Ослабление поляризации мужского и женского телесного канона всего лишь один из аспектов ломки привычного гендерного порядка и плюрализации стилей и образов жизни. Выяснилось, что мужчины не железные и не каменные и что они, подобно женщинам, могут чего-то бояться и стесняться. Ну и что? Никакого глобального «унисекса» и отмены всех и всяческих половых различий при этом не происходит. Даже неприятный им избыточный вес мужчины и женщины переживают и преодолевают не совсем одинаково. Многие упомянутые мною проблемы не столько новые, сколько недоосознанные, и страдают от них не столько взрослые мужчины, сколько подростки и юноши. Чем лучше эти проблемы осмыслят профессиональные сообщества психологов и врачей, а вслед за ними – родители, тем легче будет их смягчать и корректировать.

«Кризис мужского телесного канона» плоть от плоти кризиса канона гегемонной маскулинности, которому реальные мужчины из плоти и крови никогда полностью не соответствовали. Взамен утраченной и отчасти иллюзорной гегемонии мужчины многое приобретают. Мы постепенно усваиваем, что мужское тело может быть эротическим объектом, на него можно смотреть, и этот взгляд не унижает ни того, кто смотрит, ни того, кем любуются. Пенис освобождается от тягостной обязанности постоянно притворяться фаллосом. Снятие с мужского тела фаллической брони повышает его чувствительность и облегчает эмоциональное самораскрытие. Даже такие традиционные мужские ценности, как развитая мускулатура, становятся средствами эмоциональной и сексуальной выразительности. Понимание своего тела не как крепости, а как «представления», перформанса, расширяет возможности индивидуального творчества, самоизменения, обновления, нарушения ставших привычными и стеснительными границ и рамок. Это вызовы, а не катастрофа (Кон, 2003б).

Мужчины молчат о своих тайнах, делая вид, что их нет. Мнительные, они стесняются своих страхов^ Они вообще куда более стеснительны, чем женщины, которые угощают друг друга тайнами, как пастилой и печеньем… Мужчины по своей природе заики, которые с трудом учатся говорить.

Виктор Ерофеев

Мужская телесность вывела нас на более высокие, интегративные личностные черты – образ «Я», самоуважение и удовлетворенность жизнью. Эти черты наиболее индивидуальны, а их критерии наиболее культурно специфичны, поэтому широкие обобщения в этой сфере трудны и проблематичны.

Самоуважение как обобщенная самооценка личности и как целостное отношение к себе стало популярным сюжетом западной психологии в середине 1960-х годов; я познакомил советских читателей с соответствующими исследованиями в книгах «Открытие Я» (1978) и «В поисках себя» (1984). Но понятие «самоуважение» чрезвычайно многозначно, подразумевая и удовлетворенность собой, и принятие себя, и чувство собственного достоинства, и положительное отношение к себе, и согласованность своего наличного и идеального «Я».

Ранние психологические тесты и шкалы самоуважения Морриса Розенберга (1965) и Стэнли Куперсмита (1967) измеряют, прежде всего, более или менее устойчивую степень положительности отношения индивида к себе. По Куперсмиту, самоуважение выражает установку одобрения или неодобрения и указывает, в какой мере индивид считает себя способным, значительным, преуспевающим и достойным, «это личное ценностное суждение, выраженное в установках индивида к себе». В зависимости от того, идет ли речь о целостной самооценке себя как личности или о каких-либо отдельных социальных ролях и свойствах, различают общее (глобальное) и частное (например, учебное или профессиональное) самоуважение. Поскольку высокое самоуважение ассоциируется с положительными, а низкое с отрицательными эмоциями, мотив самоуважения – это «личная потребность максимизировать переживание положительных и минимизировать переживание отрицательных установок по отношению к себе» (Kaplan, 1980).

На этой теоретической основе было выполнено множество исследований, в том числе посвященных гендерным аспектам самосознания. Однако эти исследования имели два ограничения. Во-первых, почти все они посвящены детям и подросткам, оставляя в тени другие фазы жизненного пути. Во-вторых, они недостаточно строго разграничивали когнитивные (представления о себе и своих качествах) и эмоциональные (отношение к себе) аспекты образа «Я».[6]

Что касается гендерных особенностей, то в конце 1970-х было установлено, что у девочек самоуважение ниже, чем у мальчиков, и с возрастом эта разница увеличивается. Такое открытие вызвало большую тревогу у американских учителей и родителей. Судя по новейшим данным, уровень самоуважения, уверенности в себе, социальных притязаний и веры в собственный успех у мальчиков во всех возрастах и средах действительно выше, чем у девочек. В какой-то мере это верно и для взрослых мужчин и женщин. Метаанализ психологической литературы 1958–1992 гг. и нормативных данных самых авторитетных личностных опросников 1940–1992 гг. показал, что мужчины выглядят более напористыми и имеют немного более высокий уровень самоуважения, чем женщины, а женщины превосходят мужчин по экстраверсии, тревожности, доверчивости и, особенно, мягкости характера. Существенных гендерных различий в социальной тревожности, импульсивности, активности, идеях, локусе контроля и организованности выявлено не было (Feingold, 1994).

Склонность мужчин к более высокому самоуважению подтверждена и недавними метаанализами (Kling et al., 1999; Major et al., 1999), обобщившими результаты свыше 200 отдельных исследований гендерных различий в глобальном самоуважении. В одном исследовании компьютеризированный литературный поиск, охвативший 97 121 респондента от 7 до 60 лет, нашел между мужчинами и женщинами 216 различий, с небольшим общим преимуществом у мужчин (значительный эффект появляется в юношеском возрасте, 15–18 лет). В другом исследовании, обобщившем три репрезентативные выборки Национального центра педагогической статистики (48 000 молодых американцев от 13 до 32 лет), мужчины имели более высокие показатели по глобальному самоуважению, но разница небольшая (максимальная у восьмиклассников, но уже в десятом – двенадцатом классах она уменьшается). Отсюда вытекает, что преимущество мужчин невелико, величина различий варьирует на разных стадиях жизненного пути и зависит от характера оцениваемых черт. В недавнем метаанализе коммуникативных черт (Sahlstein, Allen, 2002) мужчины обнаружили более высокое самоуважение в оценке своих социальных и физических черт, но уступили женщинам по ряду других показателей.