* * *

Ульрик лежал на жесткой койке и время от времени щелкал пальцами. Печать послушно вспыхивала золотом, легко различимая даже в полумраке камеры. Казалось, от печати исходил не только свет, но и тепло. Это было, как встретить старого друга. С визита Митчелла прошло полтора месяца, но буквы не стали тусклее. Печать исчезнет через пару недель, но это неважно – завтра его казнят.

Или нет?

Этим утром, когда он мерил шагами тесный прогулочный дворик, сверху упал конверт. Ульрик задрал голову и обнаружил, что в проволочной сетке проделана дыра. На фоне серого неба мелькнул размытый силуэт то ли птицы, то ли летучей мыши.

Вскрыв конверт, Ульрик прочел:

Ульрик закрыл глаза, представил себя на вершине горы, вдали от всего и всех. Вместо пелены облаков перед мысленным взором возник N. На этот раз не только без головы, но и без ног – их Ульрик держал в руках, подумывая, что бы еще такого оторвать.

Бежать было решено ночью.

К ключам прилагался сложенный вчетверо лист – подробный план блока – и отмечен путь к двум служебным выходам, видимо, на выбор. Митчелл только ковровую дорожку не расстелил.

Теперь следовало дождаться, когда отлучится надзиратель. Это случилось в первом часу ночи. Молодой Грег Уотсон, который, наплевав на все мыслимые запреты, каждое утро приносил Ульрику кофе и свежую газету, поднялся из-за стола. Кофе был отличным, с блэткочским не сравнить. Фраза «готов убить за чашку эспрессо» обрела для Ульрика новый смысл. Как бы там ни было, Уотсон поправил ремень портупеи, окинул хозяйским взглядом камеры и скрылся за боковой дверью. Время пошло.

Отомкнув замок, Ульрик скользнул в коридор. Соседями он так и не обзавелся, прочие камеры пустовали. Держась правой стороны, Ульрик достиг стола дежурного. Уотсон пошел налево, а ему нужно прямо. Молясь всем котам на свете, чтобы петли не скрипнули, Ульрик взялся за ручку.

Дверь бесшумно открылась и закрылась, легонько толкнув Ульрика в спину. Он оказался в кладовой. Теперь понятно, куда делись прочие надзиратели. В тесной, меньше камеры смертника, комнате, заставленной швабрами, банками с краской и стиральным порошком, они играли в карты.

Здесь были Дэйв Донахью, Билл Уодстворт и начальник смены Сэм Пибоди. Надзиратели устроились за низким столиком, рассевшись на банках с краской. На столешнице рассыпана мелочь и смятые купюры. Донахью и Уодстворт сидели к Ульрику спиной, Пибоди тасовал колоду. Увидев Ульрика, он глазом не моргнув начал раздачу.

За кладовой располагалась просторная комната с несколькими дверями и эшафот. Ульрик мельком взглянул на махину виселицы. Света из кладовой едва хватило, чтобы отыскать неприметную дверь, отмеченную на плане крестиком. Ульрик подобрал нужный ключ, открыл замок и шагнул в холодную тьму.

Бегство походило на прогулку: оказывается, совсем несложно покинуть тюрьму ночью, с ключами от всех дверей и подробным планом входов и выходов.

Притворив неприметную калитку в ограде, Ульрик оказался на свободе. За спиной высились серые тюремные стены, бродили лучи прожекторов, угрюмо чернели караульные вышки.

От гряды деревьев впереди отделилась бесшумная тень.

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина в сером костюме. – Меня прислал наш общий знакомый. Куда вас отвезти?

– В Готтлиб, Оловянная, 22.

– Вам лучше не появляться в Готтлибе.

– Я только заскочу домой, возьму кое-что и сразу назад.

– Не годится, – покачал головой мужчина, не пожелавший представиться. – Слишком опасно. Что вы хотите взять? Деньги? Одежду? У меня все есть.

– А у вас найдется черный фрак пятьдесят второго или пятьдесят четвертого размера?

– Э-э-э… нет.

– Тогда мне нужно домой. Полагаю, купить приличный фрак в час ночи будет затруднительно.

Ехали молча. На месте Ульрик первым делом залез в подвал соседнего дома, забрал некогда припрятанную там сумку с оружием и парой сотен лэков.

Дверь квартиры была опечатана, тайники, как он и предполагал, выпотрошены. Коллекцию фраков, слава богу, не тронули. Выбрав один, Ульрик спустился во двор, где его дожидался в машине человек Митчелла.

– Куда теперь? – спросил он.

– Большое вам спасибо, – поблагодарил Ульрик, – но дальше я сам. Вы и так сильно рискуете, помогая мне.

– Постарайтесь как можно быстрее выбраться из города. Скоро вас хватятся. Всего доброго и удачи.

На станции Ульрик купил в круглосуточной кассе билет до Блэткоча. Сонный кассир отсчитал сдачу, едва взглянув на позднего клиента. Вагон был пуст. Перед самым Блэткочем Ульрик облачился во фрак, набросил на шею веревку с висельной петлей, надел белые лайковые перчатки, сунул ноги в начищенные до зеркального блеска туфли.

Поезд подходил к станции. Часы показывали девять тридцать утра.

* * *

Улочки Столицы Метеоритов пустовали – спросить дорогу было решительно не у кого.

– Я шериф и не позволю безнаказанно нарушать закон! – раздался рядом знакомый голос. – Убирайтесь!

Ульрик остановился, сосредоточил внимание на ближайшей подворотне. Там, скрестив руки на груди, стоял Нейтан. Один против троих. Выглядел он грозно. Насколько грозно может выглядеть человек в обтягивающем трико. Впрочем, на «рыцаре ночи» любая одежда становилась обтягивающей.

Шел дождь.

У ног Нейтана валялся некто во фраке с лакированным ящиком в обнимку.

– Кто вам позволил избивать этого человека? – голос Нейтана звенел праведным гневом.

– А кто нам запретит? Ты, что ли?

Вперед выступил плечистый парень. Он топнул по лежавшему на земле шелковому цилиндру, отчего тот сложился гармошкой.