– Это… хорошо… мой дрррг мурлок… Но я думал… Я хотел бы…

– Мы отнесем мешочек куда нужно, – сказала Макаса. – Даем слово, и можешь считать, что это уже сделано.

– Спасибо вам… дорогие мои друзья. Вот видите… Все предначертано судьбой. И всякий следует… предначертанному пути. Компас… указал мне путь… соединив его с вашими…

– Прости. Прости, – сказал Арам, хоть и не понимал, за что просит прощения.

– Я ни о чем… не жалею. Теперь я ясно вижу… Твой путь – широкая дорога… Она привлечет к себе… множество душ. Для меня честь… быть первым. Береги этот компас…

Друид в последний раз коснулся верхней губы кончиком языка.

– Сберегу. Обещаю.

– О, и еще… одно. Семя… Берегите его… от влаги.

И Талисса не стало.

– Гордок мертв! Да здравствует Гордок!

На восклицание Малуса все Гордунни из Забытого Города, заполнившие амфитеатр, ответили долгим молчанием.

Наконец огромный горбатый огр по имени Кор’лок – один из молодых воинов, направивших копья на Трогга – оглянулся на Малуса. Кор’локу, рожденному с единственным глазом посреди лба, всю жизнь твердили, что этой редкой чертой он отмечен для грядущего величия, подобно владыкам огров былых времен. Он часто мечтал о том, как вызовет Гордока на бой за главенство над кланом. Он был уверен, что сможет убить старого короля. Однако он опасался, что после этого ему, в свою очередь, бросит вызов Вордок или Аркус, а то и оба, и он, утомленный и истекающий кровью после первого боя, может пасть. Но теперь все три препятствия на пути к власти стали трупами. Остался лишь этот человек. Да, недомерку было не отказать в мастерстве. Однако теперь он был утомлен и истекал кровью после первого боя. Теперь уж точно пришел черед править ему, Кор’локу!

Шагнув вперед, он заорал Малусу сверху:

– Кто Гордок? Ты?!

Малус поднял оружие.

– Я убил Гордока! – заорал он в ответ. – Теперь я – Гордок всех Гордунни из Забытого Города!

– Человек – не Гордок! – презрительно захохотал Кор’лок. – Только огр – Гордок!

Малус улыбнулся, хотя Кор’локу, скорее всего, было не разглядеть этого издали.

– Ты вызываешь меня?

Кор’лок поднял копье.

– Кор’лок вызывает! Да!

– Кого ты вызываешь?

– Маленький человек Малус!

– Зачем Кор’локу вызывать Малуса, если Малус – не Гордок всех Гордунни из Забытого Города?

Это на время поставило Кор’лока в тупик. Лоб его сморщился, глаз сощурился, точно Кор’лок изо всех сил пытался разрешить эту загадку. Наконец он сказал:

– Пусть маленький человек Малус быть Гордок, пока Кор’лок не убить маленький человек Малус!

– Значит, сейчас Малус – Гордок?

– Сейчас! Да! Скоро! Мертвый!

– Значит, все Гордунни из Забытого Города согласны, что Малус – их Гордок?

Вначале никто не ответил. Тогда Кор’лок заорал:

– Соглашаться! Соглашаться!

Вялый хор голосов подтвердил текущий – хоть, теоретически, и временный – статус Малуса. Во всяком случае, спорить никто не стал.

Малус вновь поднял кверху клинок, и над ареной воцарилась тишина.

– Значит, Малус – ваш Гордок! – провозгласил он. – Я – Гордок! И Гордок принимает вызов Кор’лока!

Весьма довольный собой, Кор’лок осклабился. Он триумфально вскинул руки в ожидании приветствий – и был крайне расстроен, когда таковых не последовало. Но ничего. Как только он станет новым Гордоком, все переменится.

Он сделал еще шаг вперед, но тут нынешний Гордок-недомерок снова поднял меч и закричал:

– Я – Гордок! Гордок принимает вызов Кор’лока! И выбирает в заступники Трогга! За Гордока бьется Трогг!

Кор’лок снова наморщил лоб. Такого в его плане не было. Однако сей неожиданный поворот тревожил его недолго: Трогг немедленно шагнул к нему и вонзил свою руку-меч в спину юного Кор’лока, проткнув его насквозь.

Кор’лок, отмеченный судьбой для будущего величия, рухнул замертво в проход между рядами амфитеатра.

Малус поднял меч:

– Кто еще хочет бросить вызов Гордоку?

Наступила тишина. Малус оглядел арену в поисках потенциальных смутьянов. На миг его взгляд задержался на Трогге. Огр из клана Изувеченной Длани явно был недоволен. И Малус догадывался, отчего. Трогг в глубине души был приверженцем традиций, а он, Малус, извратил обычаи огров и законы Гордунни в угоду собственным надобностям. Или, по крайней мере, в угоду надобностям Сокрытых. Малус понимал: только это последнее соображение и не позволяет Троггу бросить вызов своему хозяину – ведь огр дал клятву служить делу Сокрытых. Только поэтому в ответ на его взгляд Трогг покорно склонил голову.

Больше никто не выступил вперед. Двойной опасности – победителя прежнего Гордока и огра из клана Изувеченной Длани – оказалось более, чем достаточно, чтобы держать остальных в узде. В последний раз подняв меч, Малус закричал:

– Гордок мертв! Да здравствует Гордок!

И Гордунни из Забытого Города – все, как один – подхватили:

– Да здравствует Гордок!!!

Близилось утро. Восток стал светлее.

Арам опустил взгляд к мешочку на ладони.

«Теперь и я в долгу. Я обязан Талиссу жизнью», – подумал он.

Будто прочтя его мысли, Макаса сказала:

– Мы разделим с тобой эту заботу, брат. Компас твоего отца и семя Талисса.

Арам поднял на нее затуманенный слезами взгляд. Плакал ли он по погибшему Талиссу, или по Грейдону Торну? А может, то были слезы благодарности за верность его новой сестры, Макасы? Этого он не знал и сам. Вероятно, и то, и другое, и третье. Все сразу. Почувствовав неимоверную усталость, мальчик привалился к Макасе плечом. Она обняла его в ответ, и некоторое время все хранили молчание.

Оставалось только выбраться из гнезда виверны и спуститься с горы. Среди них больше не было никого, хоть как-то владеющего таурахэ, не говоря уж о тех самых надлежащих выражениях. Но Арам был так уверен в благодарности виверны, что принялся жестами и мимикой упрашивать Один Глаз спустить их всех вниз – хотя бы до северо-западного склона каньона Тысячи Игл.

* * *

Старина Один Глаз искоса сощурилась на Арама, не слыша надлежащих выражений. Но что ей оставалось делать? Этих четверых так или иначе нужно было выставить из гнезда. А это означало – съесть их, сбросить вниз со скалы или сделать то, о чем просит мальчишка. Посмотрев на расшалившихся детенышей, она вспомнила о многих месяцах тоски и боли, когда не могла даже взглянуть на них, заключенных в терновую тюрьму. Арам оказался прав. Она была слишком благодарна мальчику, чтобы отказать ему в помощи.