— Сьюзан, — сказал он торжественно. — Здесьмы в безопасности. Нам нужно поговорить. Если Грег Хейл ворвется… — Он незакончил фразу.

Сьюзан потеряла дар речи.

Он пристально посмотрел на нее и постучал ладонью по сиденьюсоседнего стула.

— Садись, Сьюзан. Я должен тебе кое-что сказать. —Она не пошевелилась. — Когда я все закончу, я сообщу тебе код вызовалифта. И тогда ты решишь, уходить тебе или нет.

Повисла долгая тишина. Сьюзан словно во сне подошла и села сним рядом.

— Сьюзан, — начал он, — я не был с тобойвполне откровенен.

У Дэвида Беккера было такое ощущение, будто его лицо обдалискипидаром и подожгли. Он катался по полу и сквозь мутную пелену в глазах виделдевушку, бегущую к вращающейся двери. Она бежала короткими испуганными прыжками,волоча по кафельному полу туристскую сумку. Беккер хотел подняться на ноги, ноу него не было на это сил. Ослепленные глаза горели огнем.

Он хотел крикнуть, но в легких не было воздуха, с губсрывалось лишь невнятное мычание.

— Нет! — закашлявшись, исторгнул он из груди. Нозвук так и не сорвался с его губ.

Беккер понимал, что, как только дверь за Меган закроется,она исчезнет навсегда. Он снова попробовал ее позвать, но язык отказывался емуподчиняться.

Девушка почти уже добралась до двери. Беккер поднялся наноги, пытаясь выровнять дыхание. Попробовал добрести до двери. Меган скрыласьво вращающейся секции, таща за собой сумку. Беккер почти вслепую приближался кдвери.

— Подожди! — крикнул он. — Подожди!

Меган с силой толкнула стенку секции, но та не поддавалась.С ужасом девушка увидела, что сумка застряла в двери. Она наклонилась и чтобыло сил потянула ее, стараясь высвободить застрявшую часть.

Затуманенные глаза Беккера не отрываясь смотрели на торчащийиз двери кусок ткани. Он рванулся, вытянув вперед руки, к этой заветной щели,из которой торчал красный хвост сумки, и упал вперед, но его вытянутая рука недостала до него. Ему не хватило лишь нескольких сантиметров. Пальцы Беккерасхватили воздух, а дверь повернулась. Девушка с сумкой была уже на улице.

— Меган! — завопил он, грохнувшись на пол. Острыераскаленные иглы впились в глазницы. Он уже ничего не видел и толькочувствовал, как тошнотворный комок подкатил к горлу. Его крик эхом отозвался вчерноте, застилавшей глаза.

Беккер не знал, сколько времени пролежал, пока над ним вновьне возникли лампы дневного света. Кругом стояла тишина, и эту тишину вдругнарушил чей-то голос. Кто-то звал его. Он попытался оторвать голову от пола.Мир кругом казался расплывчатым, каким-то водянистым. И снова этот голос. Онприсел на корточки и в десяти метрах от себя увидел чей-то силуэт.

— Мистер?

Беккер узнал голос. Это девушка. Она стояла у второй входнойдвери, что была в некотором отдалении, прижимая сумку к груди. Она казалосьнапуганной еще сильнее, чем раньше.

— Мистер, — сказала она дрожащим голосом, — яне говорила вам, как меня зовут. Откуда вы узнали?

Шестидесятитрехлетний директор Лиланд Фонтейн был настоящийчеловек-гора с короткой военной стрижкой и жесткими манерами. Когда он бывалраздражен, а это было почти всегда, его черные глаза горели как угли. Онподнялся по служебной лестнице до высшего поста в агентстве потому, что работалне покладая рук, но также и благодаря редкой целеустремленности и заслуженномууважению со стороны своих предшественников. Он был первым афроамериканцем напосту директора Агентства национальной безопасности, но эту его отличительнуючерту никто никогда даже не упоминал, потому что политическая партия, которуюон поддерживал, решительно не принимала этого во внимание, и его коллегиследовали этому примеру.

Фонтейн заставил Мидж и Бринкерхоффа стоять, пока сам онмолча совершал свой обычный ритуал заваривания кофе сорта «Гватемальская ява».Затем он сел за письменный стол и начал их допрашивать, как школьников,вызванных в кабинет директора, а они по-прежнему стояли.

Говорила Мидж — излагая серию необычайных событий, которыезаставили их нарушить неприкосновенность кабинета.

— Вирус? — холодно переспросил директор. — Выоба думаете, что в нашем компьютере вирус?

Бринкерхофф растерянно заморгал.

— Да, сэр, — сказала Мидж.

— Потому что Стратмор обошел систему «Сквозьстрой»? — Фонтейн опустил глаза на компьютерную распечатку.

— Да, — сказала она. — Кроме того,«ТРАНСТЕКСТ» уже больше двадцати часов не может справиться с каким-то файлом.

Фонтейн наморщил лоб.

— Это по вашим данным.

Мидж хотела возразить, но прикусила язык. И прижала ладонь кгорлу.

— В шифровалке вырубилось электричество.

Фонтейн поднял глаза, явно удивленный этим сообщением.

Мидж подтвердила свои слова коротким кивком.

— У них нет света. Джабба полагает, что…

— Вы ему звонили?

— Да, сэр, я…

— Джаббе? — Фонтейн гневно поднялся. — Какогочерта вы не позвонили Стратмору?

— Мы позвонили! — не сдавалась Мидж. — Онсказал, что у них все в порядке.

Фонтейн стоял, тяжело дыша.

— У нас нет причин ему не верить. — Это прозвучалокак сигнал к окончанию разговора. Он отпил глоток кофе. — А теперь прошуменя извинить. Мне нужно поработать.

У Мидж отвисла челюсть.

— Извините, сэр…

Бринкерхофф уже шел к двери, но Мидж точно прилипла к месту.

— Я с вами попрощался, мисс Милкен, — холодносказал Фонтейн. — Я вас ни в чем не виню.

— Но, сэр… — заикаясь выдавила она. — Я… япротестую. Я думаю…

— Вы протестуете? — переспросил директор ипоставил на стол чашечку с кофе. — Я протестую! Против вашего присутствияв моем кабинете. Я протестую против ваших инсинуаций в отношении моегозаместителя, который якобы лжет. Я протестую…

— У нас вирус, сэр! Моя интуиция подсказывает мне…

— Что ж, ваша интуиция на сей раз вас обманула, миссМилкен! В первый раз в жизни.

Мидж стояла на своем: