Завершился полуторачасовой концерт забойной композицией «The Final Countdown», которую ещё пришлось исполнять на бис. Какая-то обезумевшая девица попыталась прорваться на сцену, но была тут же перехвачена бдительным милиционером.

– Спасибо, друзья! – прокричал в микрофон Жора. – Это не последний вечер, когда мы радуем вас своим выступлением. Завтра и послезавтра мы снова на этой сцене. До встречи!

Лица ребят, когда они наконец оказались за кулисами, буквально светились от счастья. Хотя мы и ожидали подобной реакции зала, но всё же ожидать и пережить – две большие разницы, как говорят в Одессе. Поздравив парней с первым блином, который получился отнюдь не комом, я отправился к звукорежиссёру. Перед концертом я выяснил у Ганса, можно ли записать концерт на магнитофон, и получил положительный ответ.

– Ну как, получилось? – поинтересовался я у нашего звукача.

– У меня осечек не бывает. – И он протянул мне магнитофонную бобину, уже в коробке.

Я тут же, ничтоже сумняшеся, вывел на коробке фломастером «The Russians – Live in DK moryakov». Забавно звучит по сравнению с каким-нибудь «Deep Purple – Live In Tokyo», но с чего-то нужно начинать. Если в будущем за распространение пиратских копий и засудить могли, а на Западе уже давно это практикуется, то в СССР на подобные вещи смотрели сквозь пальцы. И я собирался устроить грандиозную PR-кампанию с помощью нелегального тиражирования нашего первого выступления.

А ещё парни попросили знакомого обладателя любительской кинокамеры снять действо на восьмимиллиметровую плёнку. Глядишь, с годами видео станет настоящим раритетом.

Кстати, на будущее не мешало бы договориться с ещё нераскрученной, но талантливой группой на предмет выступления на «разогреве». Только чтобы их программа также была утверждена худсоветом, лишние проблемы мне ни к чему. Честно говоря, Рубиновский предлагал вначале дать выступить какому-то своему коллективу с полуфольклорным репертуаром, но я вежливо отклонил это предложение.

В гримёрке я раздал музыкантам их первый гонорар – как и Гансу, по двадцать пять рублей. Завтра отдам столько же, в воскресенье – ещё четвертной. Суммы не заоблачные, но мне кажется, парни готовы были и бесплатно работать, только за идею и обещания будущих мировых гастролей. Я же постарался этот момент продумать наперёд. Чем дальше – тем больше будут расти аппетиты у музыкантов. Если сразу втюрить им по сотке-другой, то через полгода они попросят прибавки. Упрусь – может дойти до забастовки, а оно мне надо? Поэтому начнём с малого, и со временем сумму гонорара станем понемногу повышать.

– Так что, все инструменты и аппаратуру до завтра оставляем здесь? – спросил практичный Саша Кроль, пряча наличность во внутренний карман джинсовой куртки.

– Беспокоишься, что спереть могут? Сторож вроде бы здесь есть. А гитары, синтезатор и пульт с усилками переночуют в кладовке, там дверь металлическая, я уже договорился с Марком Геннадиевичем. Уж колонки-то со сцены, думаю, не стырят, кому охота тащить такую тяжесть.

Тут дверь распахнулась, и в гримёрку просунулась кудлатая и в то же время несколько облысевшая голова Рубиновского. Лёгок на помине.

– Поздравляю! Сам не ожидал такого успеха. Учитывая, что все билеты на ваши концерты разошлись, и завтра, и в воскресенье ожидается аншлаг.

Довольная мина администратора объяснялась просто. Помимо сидячих мест он продал ещё и на стоячие, то есть неучтённые. И выручку с них положил себе в карман. А помимо выручки Рубиновский тут ещё и дискотеку в фойе организовал после нашего концерта, с которой тоже поимеет, вероятно, нехило. Да и буфет торговал сегодня на ура. Жирный кусок Марк Геннадиевич уцепил в лице нашей группы.

Первый наш концерт мы отметили посиделками в уже знакомом нам зале ресторана «Садко» при гостинице «Европейская». Правда, без Кроля. Он с огромными извинениями отпросился, у него было назначено свидание с любимой девушкой. Но и мы особенно не засиживались. Всё-таки завтра нам предстоял ещё один концерт, и подойти к нему нужно было во всеоружии.

А ещё всё же не мешало бы найти хорошего администратора. Не таскаться же мне с группой по городам и весям, в самом деле?! Ладно бы заграничные гастроли, но ехать в какой-нибудь Томск или Уссурийск… Нет уж, на такой случай по-любому нужен администратор, а я и должностью худрука удовлетворюсь. И раз уж коллектив базируется пока в Ленинграде, то и администратора желательно искать в этом городе. Может, пригласить того же Рубиновского? Правда, вряд ли он согласится покинуть насиженное место. Здесь он царь и бог, а у меня всё равно будет на побегушках. Но ведь размах-то какой, какие перспективы! Ладно, что-нибудь придумаем.

В больницу имени Боткина я приехал, раздираемый противоречиями. Держа в руке пакет с деликатесами, грустно поднимался по лестнице и остановился у отделения кардиологии. Поправил сползавший с плеч накинутый белый халат и толкнул дверь.

В больнице Лапин находился уже второй месяц с перерывом. Вроде бы после тахикардии выписался, а через несколько дней снова оказался на больничной койке, теперь уже с диагнозом вирусный миокардит. Вроде бы с тахикардией не связано, но кто может со стопроцентной уверенностью утверждать, что этот самый миокардит не развился на фоне тахикардии. А с тахикардией Лапин угодил сюда как раз после нашего с ним разговора.

Прийти и попробовать помириться меня уговорила Валя. Все мои отговорки типа «А если ему станет ещё хуже?» на неё не действовали. С другой стороны, я и сам понимал, что человек, пусть и не самый положительный, на мой взгляд, страдает и по моей вине, и неизвестно ещё, чем всё закончится. В итоге я всё же решился навестить его, предварительно заскочив в «Елисеевский». Не знаю уж, что там можно сердечникам, а что нельзя, но набор получился неплохой.

Зайдя в отделение, кивнул вопросительно посмотревшей на меня немолодой медсестре за столом:

– В седьмую палату, к Лапину.

– Секундочку. – Она полистала журнал. – Да, в седьмой, Лапин Сергей Георгиевич. А что у вас в пакете?

– Да так, передачка.

– Ну-ка, показывайте… Гранаты да, сердечникам полезны. А шоколад ему нельзя, убирайте. И копчёную курицу тоже… С рынка? Тем более с рынка, ещё неизвестно, проверял ли продукт эпидконтроль. Вы что, ещё и грудинку принесли? Совсем человека угробить собрались? Так, всё это можете оставить пока здесь, или я могу убрать в холодильник в ординаторской. Обратно пойдёте и заберёте. Подождите, куда! Сначала я посмотрю, может, Сергей Георгиевич отдыхает.

Я следом за медсестрой приблизился к двери палаты под номером 7. Женщина пару раз тюкнула в косяк согнутым в фаланге указательным пальцем и приоткрыла дверь.

– Сергей Георгиевич, к вам посетитель. Можно? Заходите.

Она посторонилась, и я протиснулся внутрь. Палату можно было назвать ВИПовской. Она была просторной, но рассчитана на одного, и Лапин в данный момент полусидел на постели, уставившись в небольшой телевизор. Показывали телеспектакль с Андреем Мироновым и Мариной Неёловой, что-то из современной жизни. Увидев меня, Лапин немного изменился в лице. И так не светился румянцем, а сейчас вообще посерел. Ещё не хватало, чтобы его инфаркт прихватил. Говорил Вальке, не надо было мне сюда ехать.