— …мне, правда, лучше… вот решила прибраться в комнате… затеяла генеральную уборку, — сказала Грета.

Я представила, как она предъявляет маме пакет с мусором.

— Замечательно, — одобрила мама. — Я хочу это увидеть.

— Когда закончу, посмотришь, — ответила Грета без малейшего колебания.

Потом я услышала звук открывшейся и закрывшейся двери.

Вылив чай в раковину, я оглядела крошечную ванную в поисках места, где спрятать чайник. Такого места не было. Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в щелочку. Вроде все чисто.

Я со всех ног бросилась вверх по лестнице, держа чайник под мышкой. Вбежала в свою комнату, осторожно, чтобы случайно не хлопнуть, закрыла дверь и засунула чайник подальше под кровать. Потом села и сделала пару глубоких вдохов, стараясь успокоиться.

Хорошо хоть, что Грета не добралась до «Книги дней», которая лежала у меня в рюкзаке. Но как только я об этом подумала, мне опять стало дурно. Мой рюкзак так и остался на кухне, где я его бросила, когда пришла. Я сорвалась в места и помчалась вниз, перепрыгивая через три ступеньки.

Мама поставила на стол свой портфель и задумчиво смотрела на мокрую дорожку пролитого чая, ведущую из кухни в коридор. Мой рюкзак лежал там же, где я его бросила. Я побыстрей схватила его и закинула на плечо.

— А, Джуни. Я думала, ты еще в школе. У меня получилось прийти пораньше. Все-таки я беспокоилась, как тут Грета. Утром ей было плохо. Но сейчас вроде получше. Ты, кстати, не знаешь, что это такое… — Она указала на чайную дорожку на полу.

— Это я пролила. Сейчас уберу. — Я оторвала от рулона сразу несколько бумажных полотенец и принялась вытирать пролитый чай.

У двери в ванную я обернулась. Мама тоже вышла в коридор наблюдала за мной. Покачала головой и вернулась обратно в кухню.

Грета заставила меня делать уборку в ее комнате, чтобы не получилось, что она соврала маме. Я разбирала горы ее одежды, сваленной на полу и на кресле, а она сама наводила порядок в бумагах на столе. Мне хотелось спросить, почему она мне помогла. Зачем было так напрягаться, изображать осведомленность, вытаскивать вещи из моего тайника — лишь для того, чтобы в самом конце спасти меня от разоблачения? Но я не стала ничего спрашивать. Знала, что Грета мне не ответит. Плюс к тому она слушала музыку в плеере. Даже мне было слышно, как у нее в наушниках надрываются «Бон Джови», выкрикивая во весь голос «Живем молитвами».

Позже, уже совсем вечером, когда родители сели смотреть новости по телевизору, Грета постучалась ко мне. Вошла, не дожидаясь ответа, закрыла за собой дверь и встала, прислонившись к ней спиной. Посмотрела на меня, потом обвела взглядом всю комнату.

— Чего тебе? — спросила я.

— Просто хочу, чтобы ты знала, с кем ты встречаешься. С закоренелым преступником.

Я лежала в кровати и прижимала к себе Селию, моего старого плюшевого тюленя. Я давно не играю в мягкие игрушки, но до сих пор сплю с Селией. Это единственный плюшевый зверь, с которым я не хочу расставаться. Я положила руку на шею Селии, на то место, где набивка истерлась и голова свешивалась набок.

— Ты о чем?

Я заметила, как она улыбнулась. Грета наслаждалась своей победой и не торопилась отвечать. Она еще раз медленно осмотрела всю комнату, задержав взгляд на дверце шкафа.

— О Тоби. О твоем лучшем друге. Он сидел в тюрьме. Он бывший зэк. — Сейчас у нее было почти такое же лицо, как на портрете, написанном Финном. Лицо человека, довольного тем, что он выдал чей-то большой секрет.

— Я… — Меня бросило в жар. Я лежала и гладила Селию большим пальцем. Папа говорил мне, что у Тоби были какие-то крупные неприятности, но мне даже в голову не приходило, что это могут быть неприятности такого рода.

— И не надо ничего говорить, Джун. Это правда. Он познакомился с Финном в тюрьме.

— Финн никогда не сидел в тюрьме. Так что они не могли…

— Да нет, дебилоид. Финн вел изостудию для заключенных. А Тоби там занимался. Так они и познакомились. — Грета взяла с полки книгу и принялась неторопливо ее перелистывать, как будто собиралась стоять так всю ночь. Как будто она заглянула сюда, чтобы почитать книжку.

— Откуда ты знаешь?

Она не ответила. Молча положила книгу на стол и обернулась ко мне, подняв брови. Потом цокнула языком и покачала головой.

— Я понимаю, хороших друзей найти трудно, Джун. Но бывший зэк, больной СПИДом, — это явно не лучший выбор. Тем более тот, кто был причиной смерти твоего дяди.

— Ты все врешь. — Но я знала, что она не врет. Грета хрупкая и невысокая, но, когда она знает что-то, чего не знают другие, она кажется просто огромной. Раза в полтора больше своих реальных размеров. И она не врала. Даже сама ее поза — Грета вновь встала, прислонившись спиной к двери, и скрестила руки на груди — буквально дышала правдой.

— Пожалуйста. Можешь не верить, — сказала она.

Я думала, она сразу уйдет, но она не ушла. Она смотрела себе под ноги, как будто о чем-то задумавшись. А когда она наконец заговорила, ее голос звучал уже не так уверенно.

— Знаешь, Джун… знаешь… если ты пообещаешь, что перестанешь с ним видеться, я от тебя отстану.

Я убрала Селию под одеяло. Мне было слышно, как внизу выключился телевизор. Потом из кухни донеслись голоса родителей и звон посуды, которую складывают в раковину.

Я посмотрела на Грету, и на миг мне показалось, что она сейчас заплачет. Но она не отвернулась. Она смотрела на меня широко раскрытыми плазами, словно хотела, чтобы я увидела, что она еле сдерживает слезы. Словно ждала от меня ответа. Я ничего не сказала. Я не могла дать обещание, которое не смогу выполнить. Грета вся как-то сникла, как будто вдруг поняла, что ее хитрый план не сработал. Как будто она использовала все козыри, и ей больше нечем играть. Но быстро взяла себя в руки. Расправила плечи, подняла голову и посмотрела на меня.

— Знаешь… я думала, что теперь, когда Финна не стало… думала, мы с тобой…

— Что ты думала? Что сможешь терзать меня круглые сутки?

— Нет, я… — Она и вправду расплакалась. И разочарованно проговорила сквозь слезы: — Он сидел, Джун. В тюрьме.

Потом распахнула дверь и шагнула за порог.

— Мне все равно, — проговорила я, глядя ей в спину.

Совсем поздно вечером, когда все отправились спать, я потихоньку выбралась во двор к мусорным бакам. Я надеялась, что Грета положила пакет с моими вещами сверху. Но она поступила иначе: высыпала все из пакета и запихала поглубже. Она наверняка вымазалась по уши, пока перерывала мусор, скопившийся за неделю. Но зато поработала на совесть. Мне удалось спасти только елизаветинскую фотографию. Но и она оказалась испорченной. На стороне Тоби все было залито кетчупом. Смотрелось, надо сказать, жутковато: вот я сижу, вся такая красивая и нарядная, рядом с расплывшимся красным пятном. И хотя я говорила, что в жизни не сделаю ничего подобного, в итоге все же пришлось Тоби отрезать.