руками. Тошнит меня вовсе не от трех или четырех вчерашних напитков — меня отравляет то, что было после.

— Да уж! — восклицает Джош, подойдя к дверям ванной комнаты и ехидно улыбаясь, пока я вытираю рот рукой. — Отпраздновали так отпраздновали! Беа вчера явно не соскучилась — повезло ей с тобой…

Душой компании меня точно не назвать, даже наоборот — если дело касается гулянок, я скорее обламываю всем веселье. Домой первой тоже всегда прошусь именно я. Так что «зажигалка» — это не обо мне. Потому-то Джоша и забавляет мысль, что у меня похмелье, ведь явление это редкое.

Джош берет с тумбочки полотенце, смачивает холодной водой и подает мне. Потянувшись, я замечаю остатки грязи у себя под ногтями, хотя вчера отчаянно их вычищала. Быстро прячу руки и чувствую, как сердце начинает предательски колотиться.

Об исчезновении Шелби в городе становится известно в тот же день. Начинается с соцсети. Как и многие мои клиентки, Шелби у меня в друзьях, поэтому я увидела, как кто-то из ее знакомых написал пост о ее пропаже.

Уже вечером Шелби показывают по местным новостям. Время десять, дети уже спят, и мы смотрим телевизор вдвоем с Джошем. Когда ведущий вдруг произносит имя Шелби, я в ужасе застываю, дыхание перехватывает. Надо сказать Джошу, что я ее знаю, что это моя клиентка…

Но я трушу, не решаюсь, потому что актерские способности у меня так себе. Вдруг мои слова прозвучат чересчур неестественно и выдадут правду?

А теперь момент упущен, ведь тогда Джош спросит, почему я сразу не сказала. Один в один повторяется ситуация с Марти. Дни идут, а я не могу признаться ни про него, ни про иск против доктора Файнголда, потому что сложится впечатление, будто все это время я таилась и врала…

Скорее всего, придет полиция, спросит, знакома ли я с Шелби. Врать или нет? Если решу соврать, у меня точно не выйдет, а если скажу правду, то она потом дойдет и до Джоша, и тогда он узнает, что я ему недоговаривала. Положение безвыходное, как ни крути.

На следующий день приходит Беа. Дома в этот момент только я.

— Разве можно, чтобы нас видели вместе? — спрашиваю я, впустив ее в дом.

— А из-за чего вдруг нельзя, Мередит? — удивляется та.

— Из-за того, что мы сделали… — шепчу я в ответ.

— А что мы сделали? Сходили в бар и хорошо оттянулись?

После этого Беа добавляет, мол, чтобы быть вне подозрений, нужно вести себя как обычно.

— А я и веду себя как обычно! — возражаю я.

Хотя кого я обманываю?

— Вот скажи, что бы ты сделала, если б твоя клиентка вдруг пропала?

— Не знаю… — говорю я, сдерживая внезапно подступившие слезы. Высокая, с невозмутимым выражением лица, Беа стоит в прихожей и грозно нависает надо мной. Зонт она не прихватила, и на входной коврик с нее капает дождевая вода. — Такого никогда не случалось…

— Не будь дурой, Мередит, — бесстрастно говорит Беа. Обидно. — Что бы ты сделала гипотетически?

Я нервно сглатываю.

— Позвонила бы мужу клиентки, посочувствовала. Возможно, предложила бы какую-то помощь.

— Значит, так и сделай, — приказывает Беа. — Сегодня же.

Потом она уходит, и я наблюдаю из окна — хочу убедиться, что она точно ушла.

Темно-серый мир за окном занавешен пеленой. Видно отсюда только дома напротив, а все, что дальше, скрыто клубами густого тумана.

* * *

В последующие дни наш район наводняют полицейские. К нам с вопросами никто не приходит, но я все равно не перестаю думать, что же говорить, если — или когда — все-таки придут.

Узнаём мы что бы то ни было только по сарафанному радио и из новостей. Джош не находит себе места.

— Как может взрослая женщина просто взять и бесследно исчезнуть? — удивляется он, в тревоге шагая по дому туда-сюда. И запрещает мне выходить поздно на улицу до тех пор, пока не найдут виновного.

— Значит, возить меня на роды и забирать будешь ты? — с вызовом спрашиваю я. — Будить посреди ночи детей и усаживать их с собой в машину?

Джош, ненадолго задумавшись, находит ответ:

— Будешь брать такси. Водитель может высаживать и забирать тебя у самого входа в больницу.

— Не смеши меня, — отпираюсь я, едва сдерживая в голосе дрожь. — Ты же слышал, что они сказали? Про мужа, я имею в виду. Говорят, это он ее убил. Не думаю, что мне грозит опасность, только если, конечно, ты тоже не задумал меня убить, — отшучиваюсь я и сбегаю из комнаты. Кажется, спорю я чуть более рьяно, чем стоило бы.

Чувство вины накрывает с головой. Не только из-за смерти Шелби, но теперь еще и из-за Джейсона, который может понести наказание.

— Ты что, злишься? — спрашивает Джош, найдя меня позже в ванной, где я умываюсь перед сном. — Я тебя чем-то расстроил? — Он подходит ко мне сзади, нежно обнимает за талию, сцепляя руки, и кладет подбородок мне на плечо. — Просто я жизни без тебя не представляю.

Я не заслуживаю его после всего, что натворила. Он такой хороший!.. Не выдерживая, я почти сразу же высвобождаюсь из его объятий.

— Что с тобой, Мередит? — недоумевает Джош.

— Ничего, — резко отвечаю я. — Нормально все.

— Не похоже, что нормально.

— А я говорю, нормально.

С головой погрузившись в интернет, я ищу на его просторах ответы. Как именно человек умирает, если его сбивает автомобиль? Пишут, что чаще всего смерть наступает из-за травмы головы, а также поражения органов, внутреннего кровотечения, повреждения крупных артерий. Обилие информации засасывает меня, как черная дыра. Из-за силы удара — согласно законам Ньютона — Шелби должно было отбросить от машины, а она лежала прямо перед ней. Напрашивается вывод, что Шелби не стояла и не шла, а зачем-то наклонилась — например, шнурок завязать. Разве можно вообразить себе, что тебя вдруг убьют, пока ты всего-навсего завязываешь шнурок?

Ищу я ответ и на другой вопрос: может ли труп издавать звуки? Оказывается, да. Когда человека после смерти двигают, из него иногда вырывается воздух, и получается как будто бы хрип или стон.

Не перестаю прокручивать в голове те минуты. Что же именно я слышала, когда мы укладывали Шелби в багажник? Действительно ли просто воздух вышел из трахеи? Или она была жива? Отлетела ли Шелби от машины, а затем приземлилась перед ней или просто упала, как костяшка домино?

Впрочем, теперь не важно, как именно все было. Главное, что Шелби больше нет.

Как-то утром стою перед шкафом, выбираю, что надеть. Мозг кричит: