Выстрелы грянули одновременно. Умирающему они уже не могли повредить, он и так находился по ту сторону жизни. Туннель заполнил визг и крик напавшей твари. Свет фонарей не успевал за ее быстрыми движениями. Владу виделось нечто огромное, крысоподобное, но он не поручился бы наверняка. Пару раз он мог поклясться, будто видел лиловый свет пары хищных глаз.

– Какого?.. – голос Ивана внезапно ударил по ушам, показавшись даже громче выстрелов. – Здесь не может быть мутантов: мы же далеко от выходов на поверхность! И вырожденцев тут тоже отродясь не ходило! Мы ведь возле самого кольца! – истеричные ноты сквозили в нем фальшиво и раздражающе, а еще – страшно, потому что слабина одного могла стать гибелью для всех.

– С Павелецкой проникли, – процедил Кай сквозь зубы. – Не все ли равно, откуда? – и рявкнул: – Прекратить пальбу!

Его послушались мгновенно.

– В кучу сгрудились!

И этот приказ также исполнили слаженно, встав плечом к плечу и ощетинившись дулами автоматов. Кай запрокинул голову, словно выискивая во мгле те самые звезды.

– Свет погасить!

А вот это уже было слишком.

– Ты ополоумел?! – заорал Иван. – Совсем сбрендил, сволочь?! Нас же сейчас сожрут!

Вторя ему, забубнили и остальные.

– Цыц, – бросил им Кай, словно оголодавшей своре – кость, и фашисты заткнулись. – Ладно, не гасите. Черт с вами, хотя я искренне не понимаю, почему вы держитесь за свои фонари. Они лишь мешают. Но чтобы ни звука, ясно?.. – ответом ему послужила гробовая тишина, и сталкер сделал первый шаг, отрываясь от группы.

Симонов забыл, как дышать. Шаг… еще. Кай двигался очень медленно беззвучно и плавно: буквально перетекал из одного положения в другое. В каждой позе проскальзывало нечто звериное и опасное. Жертвой он точно не выглядел, скорее уж хищником, неотличимым от наблюдавшей за ним твари. Противостояние, которое вот-вот начнется, воспринималось дуэлью и ничем иным.

Цок… цок-цок… – будто бы когти по камню. Тварь не ходила, подобно людям и крысам, она перемещалась по стенам и потолку очень быстро, незаметно для человеческих глаз. Нет, не крысой-мутантом она была, явно чем-то иным, явившимся с поверхности. Может быть, действительно с Павелецкой, а может, прицокала сюда с Филевской линии. Кто ж теперь разберет? Да и на кой нужно это знание сейчас, когда смерть подошла слишком близко? Достаточно лишь руку протянуть, чтобы подергать ее за усы.

Кай и намеревался дергать. Парень не сомневался – сталкер шел с закрытыми глазами, весь обратившись в слух, потому и приказал молчать всем остальным. Он угадывал, где находится тварь, медленно поводил автоматом из стороны в сторону, иногда резко приседал или поворачивался на слышимый только ему одному шум.

– А!..

Влад так и не понял, у кого сдали нервы. Возможно, это был Ганс. Или Адольф. Или некто, чьего имени он так и не запомнил. Иван тотчас ударил запаниковавшего подчиненного локтем в живот.

– Уй… – прошипел тот и сложился пополам, оседая на пол и пытаясь отдышаться.

Однако момент был упущен, и концентрация Кая – также. Этим и воспользовалась тварь. Симонову почудилось, будто вовсе не зверь налетел на сталкера, а черный вихрь, состоящий из дыма и копоти, – потусторонний призрак, демон из преисподней, тот самый, будь он неладен, цербер, который вспоминался ему недавно.

Гулко и вместе с тем глухо грянула пара выстрелов. Кай правильно определил направление атаки, но промахнулся. Его смяло, отшвырнуло назад. Влад сам не понял, как в два шага оторвался от группки застывших фашистов, не думая о том, что тварь могла быть не одна, и в этом случае он уже, можно считать, покойник. Да и какая разница? Если Кая больше нет, ему точно не выйти к ближайшей станции, не говоря о Фрунзенской.

«Я никуда не пойду с этими отморозками, да и они, наверняка, не посчитаются с моей корочкой сталкера и прикончат – за испытанный страх, за Кая, подчинившего их столь легко своей воле. За то, что их, представителей высшей расы – будь она проклята вместе со всем их Рейхом! – мнят не выше опасных хищных тварей», – мысли пронеслись в голове за какой-то миг, а потом палец надавил на спусковой крючок, и пули врезались в нависшую над сталкером тушу.

– Стоп!

Он так и не понял, услышал ли приказ нормально или он прозвучал прямо в голове, но голос точно принадлежал Каю, и никому другому.

Парень опустил автомат. Иван посветил фонарем. В кругу белого пятна света по полу расплывалась бурая кровь, стекаясь несколькими ручейками в углубление на полу и образуя лужу. От нее невыносимо смердело, но Влад отметил это как-то лениво, просто как факт. Чуть дальше, у стены, застыла тварь величиной с взрослую откормленную свинью, а возле нее…

– Кай! – Влад не поверил собственным глазам. Кажется, тот даже ранен не был.

– Спокойно. Тихо. Мы еще не дошли, куда нам надо, – распорядился он, повернулся к туше и выдернул откуда-то из морды свой нож.

«Наверняка, всадил в глазницу», – решил парень и на том успокоился: подходить и любопытствовать ему совершенно не хотелось.

Фашисты вроде бы попытались приветственно заулюлюкать, когда сталкер направился к группе, но им хватило одного короткого взгляда, чтобы снова заткнуться. Кай поравнялся с Симоновым и – уж чего тот точно не ожидал – крепко обнял.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил он, – стар я, однако, для подобных единоборств, а эту уродину очень плохо брали пули, и издыхать она не хотела долго.

Шаг. Другой. Следующий. Мгла вокруг по-прежнему колыхалась темной водой. Их осталось шестеро – вроде и достаточно, но насколько же мало на самом деле! Фашисты даже слышать не захотели о предложении все же погасить фонари, впрочем, Кай больше и не настаивал, лишь фыркнул и обронил язвительно:

– Ничего не поделаешь, коли жизнь вас ничему не учит. Вернее, пытается, а вы не поддаетесь.

Зато теперь они прислушивались к туннелю и не теряли бдительности. Руки у всех лежали на стволах автоматов.

Шаг-шаг… цок-цок… цок-цок-цок…

– А!.. – заорал тот самый фашист, который не выдержал недавно, – не Ганс и не Адольф, а некто, так и оставшийся для Влада безымянным. – А-а-а!..

Иван не успел принять меры, фашист отпрыгнул от него назад, словно недавний командир на самом деле был еще худшей тварью, нежели подкарауливавший во мгле хищник, и заорал:

– Не подходи, не подходи, ах ты ж, сука!..

Иван прицелился в него, но повременил нажимать на спусковой крючок, видимо, вспомнив, что перед ним – один из солдат Рейха. И раньше не верил в наличие у этих нелюдей нормальных человеческих чувств и эмоций, а теперь еще сильнее. Запаниковавший фашист проследил за жестом Ивана округлившимися, выпученными от ужаса, до конца не верящими глазами. Губы его дрогнули, роняя:

– Сволочь!

Затем он повернулся и рванул в темноту. Странно, но Иван так и не выстрелил ему в спину. Люди, оставшиеся теперь впятером, вслушивались в поспешный стук удаляющихся шагов. Показалось? Нет! Точно же, прошуршало нечто в темноте. Очень близко оно прошло, чуть не коснулось мехом… или грубой щетиной, или чешуйчатой кожей; кинулось за сумасшедшим, бегущим в пасть к смерти. А шаги-то уже и не слышны вовсе – словно кто-то вырубил звук.