Лишь наш небольшой уголок полнило разноцветное свечение, озарявшее крупную пещеру, выходящую на главную площадь Рифа. Здесь собрались воины: похоже, им тяжело было уснуть перед грядущей битвой, и они решили негромко – благо глухая вода располагала – потренироваться и порассказывать старые истории.

Мы с Оро расположились у самого края: сын вождя сложил ноги, натачивая камнем бело-жёлтый короткий широкий меч, лезвие которого, судя по всему, было сделано из кости какого-то чудовища. Я же свесила ногу с края, отчего-то зная, что не упаду. В воде невозможно по-настоящему упасть, тем более если умеешь плавать. Да и амулет, позволявший ненадолго стать рыболюдкой, внушал доверие.

При взгляде на последний просыпалось пугающее ощущение одиночества, и я всячески старалась отвлечься, сидя вполоборота.

– Алий Оро, как не бояться? – спросил один невысокий рыболюд с рыже-белой полосатой чешуёй – явно совсем юный, войны не видавший.

– Просто поздно метаться, – усмехнулся рядом с ним рыболюд с невероятным струящимся тёмно-фиолетовым плавником. – Старайся не думать об этом.

И он потрепал мальчишку по голове, заставив того обиженно надуться и с ловким толчком отплыть. Явно видно: не неумёха.

– Не все могут не думать, принять, – заявил рыжий рыболюд возвышенно и громко, будто стремился к великой мудрости. – Я хочу знать смысл! Всё должно быть не просто так!

Оро дождался окончания перепалки и смерил взглядом обоих воинов. Его леденящее душу спокойствие действительно впечатляло, будто он и вправду мог ответить на любой вопрос.

– Все легенды о древних героях говорят об этом, – то ли мрачно, то ли просто задумчиво ответил сын вождя. – Слушай внимательно, когда их рассказывают.

– Но… – пролепетал юный рыболюд, – как они помогут? Я совсем не понимаю героев. Они будто родились такими смелыми. Нигде не пишут, что они чувствовали на самом деле.

– Это же очевидно, – закатил глаза рыболюд постарше – тот, что с красивым плавником. – Они такие же рыболюди, как ты, дурень, и испытывали то же самое.

Его юный собрат понурил голову. Тем временем я заметила, как к нам обращаются взоры воинов. Некоторые даже незаметно подплыли, паря в воде неподалёку.

– Я знаю, что я не герой… – пробормотал молодой воин. – Я слабый и не готов так сражаться, да и не умею.

– Уметь не надо – надо просто делать! – раздражался собеседник. – Ну ты и тухлая водоросль, конечно. Я как знал, что рано брать таких недоросших икринок, как ты…

– Помолчи.

Оро поднял белоснежную руку, и оба спорившие стихли. Он поднял голову и исподлобья задумчиво взглянул на своих воинов. Совсем как его отец, рядом с которым его сын был таким же растерянным, как и юный рыболюд перед старшими.

– Необязательно быть героем. Герой и сам знает, что он герой, и не нужно пытаться им стать, лишь бы подражать кому-то, – проговорил Оро, спрятав глаза без ресниц. – Давайте я расскажу вам кое-что.

Я, обернувшись, огляделась, и моё сердце пропустило удар. Вокруг нас собрался и стар, и млад, и матёрые воины, и совсем юные, впервые державшие в руках настоящее оружие. Их круг настолько полнился, что одни парили над другими. Все взгляды были прикованы к сыну вождя.

Подобное послушание, подобное искреннее благоговение… Я видела его в редкие мгновения жизни. Перед тем, как я заставила поверить в свою силу свой народ. Перед первым обещанием Айминь. Перед первым боем Имхотепа. Перед заключением мира Олавом. Перед победой над древним врагом Виктории. А тут каждое мгновение порождает легенду.

– Это произошло ещё тогда, когда акуа жили среди нас, – начал Оро, окидывая взором каждого слушателя, в том числе и меня. Каждого он одарил искрой в глазах, из-за которой все мы оказались заложниками его захватывающей истории. – Когда мы были совсем другими – порождениями сыновей великой Макуа, её внуками. Мы видели чистые чудеса, мы видели, как рождаются наши воды, наш мир. Как сыновья Макуа – Акуа – стали всем, что нас окружает, и даже тем Радужным Рифом – останками искусного Меле, которых касаются наши ноги. Но история не об этом – о том, что было до.

Когда-то давно Ноа Ка Ваи был един больше прежнего. После этого он собирался далеко не так часто и не так дружно, как тогда. Все были единым целым, потоком, цепью природы, которую невозможно было разорвать. Этой цепью правили древние предшественники рода моего, и моего отца, и отца моего отца. Мы держали порядок, рассказанный нам дарующим власть Ка-Алакаи. Но не просто так в наши руки попал этот порядок: право власти никому не дано просто так.

Давным-давно и нужды в вожде не было. Цепь жила сама по себе, порядок хранился Акуа, и построение мира шло своим чередом. Однако другой мир – в противовес нашему – создавался совсем рядом с нами. Мир русалок.

Мир русалок совсем отличался от нашего. Мы соблюдали порядок, не разрывали цепь, чтили легенды и предков. Русалки же, едва созданные, стремились избавиться от своих корней. Стремились обречь себя на смерть, ведь без корней не вырастет ни одно растение. Так они разрушали себя и всё вокруг. И, считая себя выше нас, они решили поработить наш народ.

То была первая война. Гораздо страшнее и гораздо разрушительнее, чем Война за Воды. Лишь акуа могут рассказать о ней полностью – до нас дошли лишь легенды.

Тогда Ноа Ка Ваи нужен был вождь. Нужен был тот, кто объединит цепь и обернёт её в сторону врага. И желавших стать вождём было много: тысячи тысяч из самых разных племён. Конечно же, акуа не могли выбрать просто так: им нужно было испытание – первое испытание в легендах Ноа Ка Ваи.

И тогда Акуа стали выбирать. Коа, посвятивший свою жизнь войне и прежде защищавший от нас русалок, хотел найти самого отважного и сильного из рыболюдей. Меле, любитель искусств, намеревался отыскать самого красивого и обаятельного. Маке, проводник во впадину мёртвых, искал того, кто ценит жизнь других. И, конечно же, Ка-Алакаи собирался выбрать лучшего предводителя из всех.

Тогда мой далёкий предок из племени Акул и выделился среди других: он вызвал на поединок акуа войны – Коа. «Я не смогу убить и даже одолеть тебя, но я обещаю вырвать тебе хотя бы один зуб, после чего ты скажешь, что выбираешь меня вождём», – сказал он тогда. Коа рассмеялся: ему понравился настрой юнца. Предок сказал, что не сможет воевать с ним без помощи своих друзей из других племён. Коа разрешил: вряд ли юнец способен даже с подмогой вырвать ему зуб.

Но он ошибался. Юный предводитель и его воины красочной бурей завертелись перед его глазами, и спустя много часов и много дней Коа почувствовал: один из его многочисленных