Агне склонила голову вправо, отвела пряди волос. И там, между ухом и линией челюсти, я разглядела едва заметный шрам, единственный изъян на ее коже.

– Мне было восемнадцать, – произнесла Агне. – Я едва вообще представляла, что такое моя магия, не говоря уже о том, что придется платить. – Она опустила волосы, откинулась обратно на бортик. – И был юноша. У юноши был нож. Я среагировала быстрее, чем подумала. Тогда я в последний раз ощутила боль. Я могу принять удар в лицо, гореть, получить стрелу в грудь и ничего не почувствую. Госпожа Негоциант забрала ее у меня. Не знаю, что станет следующим, если продолжу использовать силы…

Она закрыла глаза, медленно, печально вздохнула.

– Но не хочу отдавать.

Думаю, ее слова имели смысл.

Или имели бы смысл для кого-то еще. Но с каждым ее словом мой шрам болел чуть сильнее.

– Что ж! – Агне встала, и вода, которая мне доходила до пояса, ей оказалась едва до середины бедра. – Вполне довольно сентиментальщины для одного вечера, полагаю, м-м? – Она подхватила с пола полотенце и принялась вытираться. – Не то чтобы мне не понравилась наша маленькая беседа, но не хотела бы брать на себя ответственность, если люди подумают, что Сэл Какофония любит болтать о девичьем. – Агне подмигнула, глянув через плечо. – Я знаю, как ты любишь молву о себе.

Я мрачно на нее уставилась. Агне, разумеется, была абсолютно права, но черта с два я позволю трепаться, что Сэл Какофония тщеславна.

– Кроме того, – продолжила Агне, откинув полотенце и надев халат, – скоро нас ждут дела.

Мой мрачный взгляд сменился удивленным.

– Какие дела?

– Тебе не сказали?

– Меня тут массажем жестоко добить пытались с тех самых пор, как мы вернулись. И никто ни хера не говорил.

– Сообщение, которое Урда написал за Кропотливого, милостью птицы Тутенга, достигнет ставки Революции в течение нескольких дней, – произнесла Агне. – Командование Железного Флота уведомят, что намеченный маршрут тщательно охраняют силы имперцев, и необходимо выбрать другой.

– Там, где мы можем устроить засаду, – закончила я. – При условии, что они не сообразят, что сообщение Урды поддельное.

– Будь хоть малейшая возможность этого, дорогая, Два-Одиноких-Старика бы его не нанял. – Агне затянула пояс халата. – Флот отправится нужным нам путем, однако вопрос, как попасть на борт, остается открытым. Аэробли не то чтобы славятся доступностью, м-м?

– И у Двух-Одиноких-Стариков есть план?

– Ну, он все-таки гений.

– Разумеется. – Я принялась выбираться из бассейна. – Тогда и мне пора, что ли.

– Вообще-то… – Агне подняла руку, поморщилась. – Тебя попросили провести в ванне чуть больше времени. С ароматическими маслами, если мы сумеем их добыть.

Я не знала, что именно она подразумевает, но была уверена, что хочу ей за это врезать.

– При всем моем уважении, дорогая, у тебя весьма характерное… амбре, – продолжила Агне. – Нечто сродни… м-м… самцу енота, который сношается с трупом мертвой сестры в луже блевотины, как высказалась Ирия?

– Так это она запросила?

– Да. Ну, одна из. Она из многих, по сути. – Агне кашлянула. – Всех нас, честно говоря. Довольно демократично вышло, вообще-то. – Она помахала рукой. – В любом случае, для следующего этапа все мы должны блистать очарованием, элегантностью и благоухать.

Я выгнула бровь.

– Это что за, мать его, этап такой?

– Ну, единственные существа, способные на такой полет, какой нам необходим, это оякаи. А этих птиц можно найти только в Терассусе. Если точнее, во владении…

– Знати, – закончила я за нее. – Ага, помню, видела. Как Два-Одиноких-Старика намеревается их заполучить?

– Знать, так уж сталось, устраивает завтра вечером прием – их любимая забава, как мне сказали. – В ее глазах блеснула искра, которая мне ни капли не понравилась. – А еще так уж сталось, что Джеро добыл приглашение для двух юных дам высокого происхождения. – Агне хихикнула, прикрывшись ладонью. – Или двух скитальцев, которые за оных сойдут. И ты понимаешь, что это означает.

Глаза широко распахнулись, сердце ухнуло в пятки.

– Не смей, мать твою.

Агне хлопнула в ладоши, запрыгала с ноги на ногу, позабыв про все достоинство, и крайне легкомысленно прыснула.

– Маскировка! – чуть ли не взвизгнула она.

– Маскировка, – простонала я. – Ненавижу, мать их, сраную маскировку.

– Ну, советую свыкнуться. – Агне с улыбкой обогнула ванну. – И тем временем подчистить свою речь. Мы с тобой, в конце концов, единственные в нашем маленьком заговоре способны сойти за имперок. – Она наклонилась и взъерошила мне волосы. – Так что постарайся хоть немного этому порадоваться, ладушки?

Агне умолкла, поднесла пальцы к носу, понюхала и скривилась.

– А еще вымой голову, – заявила она, выходя из купальни. – Мы собираемся свергать империи, дорогая. Давай попытаемся не пахнуть при этом, будто только что вылезли из хлева, м-м?

– Его имя Келтифан. Келтифан юн-Атторо.

Говоря это, Джеро не сводил глаз с горшочка с кремом в руке, товарища еще дюжины таких же хрупких на вид горшочков с яркими алхимическими порошками, растворами и парфюмами, которые я лишь мельком видела в витринах слишком приличных для таких, как я, лавок.

– Служит… пардон, служил судьей, удостоенный наград герой войны. Его дочь, пусть и талантливый маг, таковой, однако, не является. Главным образом потому, что он просил освободить ее от военной службы.

– И получил согласие? – Я в замешательстве нахмурилась. – Никогда не слышала, чтобы Империум отпустил мага из армии.

– Не болтай. Из-за этого лицо слишком дергается. – Джеро макнул в крем кругляш ткани и прижал к моей щеке, поверх шрама. – Короче, да. Если учесть, что Келтифан заимел внушительный список должников вдобавок к внушительному списку тех, кого он убил во имя Империума, ему разрешили удалиться в Терассус вместе с семьей и прожить остаток дней в роскоши и покое. На определенных условиях.

– Каких условиях? – спросила я, чем заставила Джеро поморщиться.

– Я что, неясно выразился, когда сказал не болтай? – пробормотал он, поспешно хватая кисть и выправляя что-то у меня на щеке. – Честное слово, у тебя как будто нет ни капли уважения к любому ремеслу, которое не приводит ко взрывам. – Восстановив душевное равновесие, Джеро продолжил труды. – Условий было несколько: убить определенных людей, сделать некоторые пожертвования, опять кого-то убить и так далее, – однако нас волнует лишь одно. Во время службы Империуму наш друг-судья считался непревзойденным наездником. Со спин великих птиц он про-вел больше сотни успешных вылазок против Революции. Неизменно покорный Империуму, он согласился и дальше продолжать разводить для своей Императрицы оякаев. Здесь их выводят, взращивают, обучают, дрессируют для охоты и войны, да Келтифан осыпает их таким обожанием, что у птиц перышко к перышку, когда их наконец отправляют на линию фронта, под революционные пушки.