— Ну, что, за начало учебного года, а? — с усмешкой поднял Тимур стакан с газировкой.

— Давай, — поднял Павел свой бокал.

Глава восемнадцатая

Жабы под током

Примечания:

Автор осуждает любые виды приёма наркотиков и резко отрицательно относится к наркоторговле. Сегодня поговорим о таком явлении как «мык». Что такое «мык»? Это особое состояние наркожабы, когда она испытывает тревогу, гиперфиксацию, навязчивые идеи, паранойю, манию, бред — всё это последовательно, одновременно, не обязательно в таком порядке. По факту, мык — это и есть тот самый психоз, который я упоминал в последствиях передоза солямбой и/или мефедроном. Впрочем, другие психоактивные вещества также, неизбежно, ведут к мыку. У мыка нет предела — всё зависит от больной фантазии, страхов и переживаний наркожабки или группы наркожаб. Примечательно, что у групп наркожабок наблюдается такое явление как «солевой вай-фай», когда участники акта употребления передают друг другу страхи или идеи для развития коллективного мыка. Мык может проявляться в виде ощущения, что за наркожабкой следят, что её преследуют, скрывают от неё какую-то информацию, что с её телом что-то не так, что кто-то хочет что-то спиздить, что в их группе наркожабок есть шпион, засланный силами зла и так далее. Обычное дело, что какая-то особо мощная идея молниеносно передаётся через «солевой вай-фай» всем членам группы наркожабок. И эта хуйня может вылиться в какие-то коллективные действия, которые могут привести к необратимым последствиям. Например, если «шпион» будет выявлен, а это очень нетрудно, его могут коллективно захуярить. Насовсем. При поиске прослушки нередко страдает чьё-то материальное имущество — наркожабка или группа наркожаб может начать демонтаж квартиры. Причём, чтобы ты понимал, уважаемый читатель, иногда доходит до разбора напольного покрытия и раскурочивания бытовой техники на составляющие. Под действием синтетических психостимуляторов человек может полностью утратить связь с реальностью и потом не восстановить его. То есть, вроде как эффект ПАВ спал, но человек так и остался дурочкой под солями.

*4 сентября 2017 года, г. Санкт-Петербург, квартира Бродских*

— … так что не знаю, — вздохнул Павел. — Ну, я подумал, что вам уже давно неудобно, а тут есть жильё, как бы, Тимур не против, а даже за.

— Хорошо, — ответил на это отец. — Когда за вещами приедешь?

— Завтра, после занятий, наверное, — ответил Павел.

— Мать будет дома, — сказал отец. — Сам всё соберёшь.

— Конечно, — кивнул Павел. — Я сейчас возьму часть вещей.

— Мне надо на работу, — произнёс отец. — Квартиру закроешь.

Он ушёл, а Павел сразу же помчался собирать вещи.

Почему-то у него было предубеждение, что родители будут держаться за него, чтобы он никуда не съезжал, но, похоже, что его ранние опасения о том, что он уже задолбал висеть у них на шее мёртвым грузом, оказались не беспочвенны.

Отец и вовсе, судя по его виду, встретил его решение с долгожданным облегчением. Возможно, к моменту окончания колледжа, родители бы подняли вопрос о его переезде, но он сам сильно облегчил им задачу…

Собрав в рюкзак и спортивную сумку вещи на пару дней и свои принадлежности, он запер родительскую квартиру и пошёл к Тимуру.

Тот уехал в Красный Бор, для исполнения заказа того странного типа с Васильевского острова — этот Дмитрий или как его там, заказал двадцать грамм «Амнезии». Видно, что дует он прямо нормально — уже третий или четвёртый заказ и все крупные.

Вопроса с деньгами у Тимура и Павла нет — ущерб, нанесённый Анфисой, уже устранён, и они снова вошли в колею.

До дома Кузьмина он дошёл пешком — несмотря на то, что он сбросил прямо нормально, снижать активность он не собирался.

— Да? — ответил он на вызов от Алины. — Привет.

— Ты не знаешь, что сейчас делает Тимур? — спросила она.

— Ну, он по работе выехал, — честно ответил Павел. — А что?

— Да я с утра ему пишу, а он не отвечает, — объяснила Алина.

— Ну, наверное, беззвучный не убрал, — предположил Бродский.

— А что за работа? — спросила Алина.

— Да там у нас движняки кое-какие, — уклонился от прямого ответа Павел. — Табаки надо забрать для кальянов.

— А-а-а, это с вашей работой связано… — поняла Алина. — Ладно тогда. Как он появится, скажи ему.

— Хорошо, — согласился Павел. — Скажу.

— А у тебя как дела? — спросила однокурсница чисто из вежливости.

— Пойдёт, — ответил Бродский. — Сейчас вещи собираю — переезжаю к Тимуру.

— К Тимуру? — удивилась Алина. — А зачем?

— Да уже задолбался висеть на шее у родителей, — ответил Павел. — Надо это самое… как-то это называется…

— Сепарация, — помогла ему Алина.

— Вот-вот, сепарировался, — щёлкнул пальцами Павел. — Давно пора, но я всё никак не решался, а тут Тимур сам предложил — вот я и подумал…

— Ладно тогда, как он появится, сразу скажи, — попросила Алина.

— Да, хорошо, — вздохнул Бродский.

Он завершил вызов и начал обдумывать услышанное.

То, что он сепарировался от родителей — это он воспринял как очень хорошее и своевременное решение. Пусть ему никто не говорил, что пора уже, ни словом, ни делом, но он чувствовал, что давно уже пора, ему двадцать, он на последнем курсе — у него большая часть однокурсников, так или иначе, живёт отдельно от родителей.

А то, что Алина прямо очень сильно сфокусировалась на Тимуре — это он объяснял тем, что у неё очень мало друзей. Фактически, у неё был единственный друг — Павел.

Дойдя до дома Тимура, он поднялся на нужный этаж и открыл дверь выданными ему сегодня ключами.

Кузьмин выделил ему шкаф в гостиной, где он и будет спать — на роскошном диване.

— Аллё? — ответил Павел на вызов от Тимура.

— Короче, как говорил мой дед: мой ноги — я в дороге, — сказал он. — Подтягивайся к нашему гаражу. Я взял чуть больше темы, поэтому релакснем от души. Мазя?

— Мазя, — усмехнулся Павел. — Всё, на связи.

Он быстро разложил свои вещи по шкафу, положил зубную щётку в ванной, а также разложил свою обувь в прихожей.

«Обжился, можно сказать», — подумал он с удовлетворением. — «Ах, бля, банные принадлежности надо будет купить. Ну, ничего,