Козьма Прутков. Но мы должны помнить, что этот проект о введении единомыслия авторы Козьмы Пруткова написали в качестве сатирического памфлета против того, чту делалось тогда в России. И каждый из нас время от времени должен перечитывать этот текст, потому что там содержатся очень серьезные предупреждения для всех нас.

Так вот, любой Аум, и Богородичный центр, и любое Белое братство очень быстро исчерпывают себя, и от их сторонников ничего не остается. Они уходят куда-то, исчезают, отшатываются. Мы все помним, что был такой период, когда все увлекались идеями Рерихов; был период, когда все увлекались сыроядением, йогой, еще чем-то таким. Ну, а в результате остались только маленькие кружки сторонников той или иной теории, потому что всё это обнажает в определенный момент свою человеческую природу. И тут, главное, надо помнить, что задача христианства – не с идеями бороться, а противостоять злу, противостоять реальной жестокости.

С другой стороны, я постоянно задаю себе вопрос: а почему всё-таки люди, молодые особенно, идут в эти Белые братства, в Богородичный центр, в Аум и т. д.? Понятно, что они ищут там Бога. А если они ищут Бога, возникает вопрос: почему они не идут в Церковь? И на этот вопрос дать ответ очень легко: они не идут в Церковь, потому что Церковь для них – слишком официальная организация, потому что Церковь слишком связана с миром средств массовой информации и других официальных структур. И это на самом деле говорит за них, за этих людей, а не против них. Они воспринимают Церковь именно как организацию, слишком признаваемую миром, которому они имели все основания не доверять. В этом смысле надо сказать: это разумно, это верно, это правильно, это хорошо, когда молодые люди от пятнадцати-шестнадцати до двадцати пяти лет бунтуют. Это об их духовном здоровье говорит. Им было проще прийти в Церковь до 1988 года – в Церковь, которая была в той или иной степени под запретом. А в сегодняшнюю Церковь им прийти не так уж просто, и поэтому они находят для себя альтернативу.

Но, опять-таки, побывав в альтернативных религиозных системах, они в конце концов входят в Церковь. Это их путаный путь в Церковь: и Белое братство, и Аум Синрикё, и йога, и не знаю что еще; потому что они приходят и потом говорят: да, несмотря на то, что я не всё понимаю в Церкви, несмотря на то, что мне не во всём позиция представителей Церкви понятна, я чувствую, что здесь истина. Это самое главное – понять, что здесь истина, несмотря ни на что! И слава Богу, что это происходит! Но произойти это может только в том случае, если над ними не осуществляется насилие, если их насильно не вырывают из тех или иных религиозных организаций.

Тут ко мне как-то пришла женщина и говорит, что у нее дочка попала то ли в Аум, то ли еще куда-то, не помню, в какую-то восточную секту. Я говорю: «Ну что ж, бывает». А она говорит: «Мы ее от баптистов спасли в прошлом году!» Значит, оказывается, она обратилась ко Христу, ходила к евангельским христианам-баптистам. Ее после этого «спасли от баптистов», то есть первой, пускай протестантской, но христианской среды, и вернули в среду языческую! Я спрашиваю: «Ну и как же вы ее спасли от баптистов?» «Ну как – чтобы она не ходила в это собрание, Библию не читала». Я говорю: «Ну, значит, вы сделали ей не лучше, а хуже! Зачем же вы теперь ко мне пришли ее спасать от Аума, если она была христианкой?! Вы ее вырвали из христианской среды!» «Нет, ну это же баптисты…» Я говорю: «Она побыла бы у баптистов, ну, год, другой, третий и потом всё равно пришла бы в Православную Церковь». Тут она начинает уже задумываться, и оказывается, что ей, в общем, не очень нужно, чтобы дочь в Церкви была, потому что Церковь, с ее точки зрения, будет портить жизнь ее дочери.

Таким образом, опыт показывает, что борьба с тоталитарными сектами ведется всё-таки не с точки зрения православия, а с точки зрения самого обычного советского атеизма, но только прикрытого православной оболочкой. Вот что сегодня завоевывает позиции в нашем обществе – самый обычный советский атеизм в православной упаковке. И это очень опасная, крайне опасная идея, значительно более опасная, чем любые тоталитарные секты.

Я повторяю: тоталитарная секта – это путаный путь, но путь [который может привести] ко Христу. А здесь происходит страшная подмена веры системой манипулирования общественным сознанием. Поэтому будем помнить: всё, что попало в Священное Писание, попало сюда не просто так. В книге Деяний, обращаясь к членам синедриона, Гамалиил обращается и к нам и говорит: если это от человека, то разрушится со временем, а если это от Бога – как бы вам не оказаться богопротивниками. И поэтому, глядя на то, чту происходит вокруг нас, надо понять, где корни тех или иных явлений. Корни того, что молодые люди обращаются к разного рода экзотической религиозности, всё-таки связаны с тем, что Православная Церковь заняла слишком определенное место в официальных структурах нашего общества.

Знаете, вчера мне как заведующему кафедрой в Физико-техническом институте дали список организаций, ведомств: Минюст, Минвуз, еще что-то такое, Московский Патриархат. У меня бумага выпала из рук, когда я увидел, что Московский Патриархат, оказывается, – одно из ведомств, наравне с Минвузом, Минюстом, Центральным таможенным управлением Российской Федерации и еще чем-то таким. И вот оно, объяснение того, почему молодым людям не всегда хочется переступать порог храма Божьего: они видят в этом для себя какую-то опасность. В прежние времена – я имею в виду царские времена – значительно больше было и протестантских храмов, и молитвенных домов, и католических храмов, то есть, инославие значительно больше было представлено в России до революции, чем теперь. Сегодня можно говорить, наоборот, о малом присутствии инославных на территории России. И это тоже опасно, потому что наличие малых конфессий, как показывает опыт, всегда работает на пользу вере основной массы населения. Это своего рода противовес, который показывает, что вера всё-таки не есть часть национального самосознания, а что-то другое.

Вот поэтому ни о какой агрессии инославных, на мой взгляд, и речи быть не может. Уж если изучать историю, то изучать ее серьезно. А из истории мы знаем, что очень много было в Москве и протестантов, и самых разных деноминаций, и протестантских храмов, и католических, и молитвенных домов – гораздо больше, чем теперь. Возьмите польский