– Ты забыл, мы тут не из-за еды, мы ищем лосей! – хихикнул Стёпа.

Пашка с Тёмой молчали и, набычившись, поглядывали друг на друга.

– Таак, други мои, по-моему, у нас здесь гром и молнии не только снаружи! – ехидно заметил Вася.

В этот момент в соседней палатке кто-то громко чихнул. Ребята переглянулись и вспомнили о промокших насквозь девчонках.

– Фиг с ними с молниями, у нас девчонки заболеют! Надо их срочно согреть, да и самим бы не помешало! – воскликнул Тёма.

– Согласен! Пойдёмте к ним в палатку! Наша-то течёт! – заметил Пашка.

– О, люди, пока мы тут препирались, у нас все спины мокрые! Крыша дырявая! Чья матчасть!? – возмутился Стёпа.

– Чёрт! – дружно воскликнули мальчики и побежали в соседнюю палатку.

Палатка девочек была по-настоящему большой и сухой, как любая хорошая новая палатка. Кажется, папа одной из одногруппниц привёз её из Швеции. Намокшие девочки завернулись в пледы и сидели, сгрудившись точно маленькие птички зимой. И вдруг один за другим в их тёплый, уютный домик залетели их мальчики. Снаружи завывал ветер, летели ветви, и ливень разошелся так, как будто наступил всемирный потоп. Но промокшие ребята улыбались. Ведь теперь и они очутились в сухом месте, а заодно принесли своим подругам кое-что из припасов. Мокрая одежда была бесцеремонно скинута, пледы поделены между участниками, и, пожалуй, главным вопросом было, с чего начинать согревательное распитие.

– Вообще-то, мы врачи, и прекрасно понимаем, что по-настоящему это никого не согреет! И коллективное пьянство, знаете ли… – начала заумным тоном Люба.

– Люб, вообще-то нам холодно и нужны калории, так что давай исходить из того, что есть! И какое коллективное пьянство! Разве мы тут для этого? – перебила её возмущенная Лиза.

– Девочки, не ссорьтесь! Примите терапевтическую дозу красного вина, пожалуйста! Чтобы не заболеть! А я вам песенки спою, хотите? – ласково влез в их перебранку Паша.

– Хотим! – дружно ответили все девочки.

Вскоре вино было почато, черешни съедены, а песни лились одна за другой.

В палатке сразу сделалось тепло и уютно, будто кто-то накрыл всех пушистым пледом. Песни становились всё надрывнее, запасы незаметно иссякали. И вскоре вся компания дружно погрузилась в глубокий сон. Всем снилось разное. Лизе снился лось, который ел черешни с её рук и кивая говорил «спасибо!» Пашиным баритоном. Тёме привиделся горный поход со всеми его трудностями и лишениями, он напролом, вопреки всему шёл к вершине, а там стояла Лиза в красивом платье и трогательно улыбалась ему. Коляну и его друзьям, которые основательно перебрали, снились танцы, женщины и какая-то суета. Паша спал и видел Лизу в образе тургеневской девушки, с томиком стихов в руках, трепетно ждущую своего возлюбленного в беседке. Лизиным подругам снилось разное: и мускулистые мужчины с суровыми лицами, сражающиеся с кем-то, и отдых у моря, и бесконечные покупки, и даже Толстой, грозящий пальцем.

Наутро тучи уплыли далеко от Москвы, и небо озарилось жарким солнцем. Палатка нагрелась, но все продолжали спать, ибо вечер был неожиданно бурным. Однако когда солнце приблизилось к зениту, многие проснулись от жажды, неизбежно разбудив остальных товарищей.

– Ребят, это мы что же, как хомяки спали, кучей? Да притом вот так бесчувственно, выключились и всё? – просипел Вася и потянулся за бутылкой воды.

Её тут же перехватили остальные и жадно тянули воду, пока не допили всю до донышка.

Вдруг раздался нежный голосок Лизы:

– А как же лоси? Мы всё проспали?! Мы же из-за них тут! – воскликнула она в расстроенных чувствах.

В палатке повисла тишина. Не встретив ни у кого понимания, Лиза расплакалась. Совсем как маленькая девочка, она закрыла лицо руками и, растирая слёзы по лицу, зарыдала в голос. Мальчики растерялись, девочки принялись её гладить по плечам и уговаривать. Тёма изобразил гримасу отвращения: улыбающаяся Лиза во сне нравилась ему больше. Паша задумался на секунду, а потом потянулся за телефоном, быстро что-то набивая на нём. Вскоре телефон радостно пиликнул, а Пашино лицо просияло.

– Лиз, мама утром гуляла с собакой и видела нашего лося! Он тебе привет передавал, смотри! – и Паша показал ей фото лося в лучах утреннего солнца. Он позировал у ручья в том самом парке, в котором они решили остановиться с палатками.

Лиза перестала плакать и посмотрела на Пашин телефон. Её глаза просветлели и заулыбались прежде губ. Она захлопала в ладоши и, смеясь, воскликнула:

– Наш лось! Наш лось нашелся! Это же тут, у ручья, за поворотом! Наш лось!!!

Лизино настроение передалось всем. Ребята улюлюкали, девочки хихикали. Паша мгновенно стал всеобщим героем. И даже Лизиным. Один Тёма нахмурился:

– Нашлось-нашлось! Что нашлось? С кем я в поход пошёл, боже, пьяницы и истерички!

Но его уже никто не слушал, потому что все побежали к ручью искать то самое лосиное место и умываться.

Тишина. Как приятно слушать её здесь! Когда хрустальный воздух чист и свеж, и крики птиц слышны в полную силу – они раздаются неожиданно и тут же растворяются в осенних стенах леса. Редкий лист упадёт на землю, и этот звук тоже слышен от начала и до конца, будто вкус и послевкусие хорошего чая. Вот дубовый лист с шумом оторвался от родительской ветки и начал своё падение через соседние ветви, в своём последнем вальсе задевая другие листья и ягоды рябины. Заключительным аккордом его падения стал шелест о лиственный ковёр у основания дуба. Тогда он, наконец, замирал, и снова наступала тишина. Здесь, вдали от города, все звуки рождались в тишине и потому были слышны от начала до конца. Однако нисколько не раздражали, а, напротив, завораживали. Их хотелось слушать снова и снова – отчего-то внутри создавалось удивительное чувство наполненности и покоя. А запахи… Запахи хотелось вкушать, не смешивая. Аромат терпкого осеннего листа, запах опят, дружно толпящихся на пне, запахи влажной земли, печного дыма, утренней каши – всё казалось изысканным и волшебным, будучи при этом самым что ни на есть обыкновенным, каждодневным, привычным. Краски… Разве возможно их описать словами? Бархатные стволы деревьев всех оттенков коричневого, рыжая ржавчина глины, разноцветный пожар листьев, уцелевших на деревьях, красные огни рябины, серые переливы прелых прошлогодних листьев, валунов, отдыхающих полей, черные и белые галочки птиц, парящих в небе… Яркость нового бирюзового платья на фоне пустынного пейзажа, розовые щёчки младшей девочки, кремовые тона шерстистых козочек, шоколадные завитки бараньей шерсти, сочные мазки красок на петушиных перьях, пронзительная белизна гусиных шей…

«На воле всё иначе! На воле вкусно, и не может быть никакой скуки! Всё вокруг наполнено смыслом!» – размышляла Соня, покачиваясь в кресле-качалке на веранде своего деревянного дома.

Где-то неподалёку эхом разносился задорный детский смех, лай собак, окрики пастуха. Соня зажмурилась от удовольствия. Теперь не надо никуда спешить, поддаваться суете большого города, обманывать своё чутьё мириадой никому ненужных дел. Можно просто быть. Как же хорошо, Господи!