и сам он, кажется, изменился – повзрослел, опыту набрался. Пока что не совсем еще боевого, но… Чем черт не шутит, может, эта война его и исправит? Так ведь бывает, случается…

– Вон, видишь, холм? – проехав чуток вперед, корнет обернулся в седле. – Да-да, тот, лесистый… Во-он за тем озерцом.

– Озерцо – это где камыши да рогоз?

– Ага, ага… Так вот. Там и незаметно, и видно все – все ж горка.

– Что ж… Поедем, глянем.

Оба пришпорили лошадей и, обогнув озерцо, вскоре уже подъезжали к холму, по пути спугнув целую стаю уток. Недовольно крякая, те били крылами, однако взлетать не торопились.

– Жирка-то нагуляли изрядно, – хмыкнул Николенька. – Эх, ружьишко бы! Из пистолей-то вряд ли попадем…

Это уж точно. Да и насчет дрона. Сбить его еще – поди, попробуй. Не такое простое дело… даже из нарезного егерского ружья, а уж тем более – из армейского. Впрочем, не дрон надо сбивать – лучше уж поймать дроновода… Если это все – и дрон, и его оператор – вообще существуют. Может быть, и нет никого, нет ведь никаких вещественных доказательств… Ни пуль, ни гильз… Хотя ведь и не искали толком ни то, ни другое… А если и вправду нет никого? Нет никакого проникновения из будущего, а есть… есть лишь хитрые турецкие шпионы.

– А вот здесь кто-то был! – подъехав к раскидистому дубу, Николенька спешился и показал рукой. – Вон, и трава примята, и кора вон срезана… Словно кто-то лежбище себе делал.

– А ну-ка!

Спрыгнув с коня, Сосновский сбросил кафтан с треуголкой и ловко полез на дерево… Ага! Вот на этом суку явно кто-то сидел. Даже ветка сломана, чтоб хорошо видно было…

– Ну, что там? – в нетерпении закричал снизу корнет.

– Наблюдательный пункт! – Антон спустился наземь. – Как я и думал. Лагерь ваш хорошо виден, море… Тут дорога какая-то есть?

– Только охотничьи тропы, – махнул рукою Самусев. – Можем пройтись… Только так, под уздцы… Я плохо тут местность знаю… Слыхал только, что можно и к морю, и к старой каменоломне пройти. Говорят, местные зимой ходят, ну и в шторма. А так – на лодках.

– Зимой… – поручик на секунду задумался. – То есть неприметные тропки-то? И безлюдные…

– Так оно и да. Ну, разве охотник какой…

– Та-ак… – вытащив из кармана заранее нарисованный план, Антон покусал губы. Если звук дрона слышали здесь и вот там, на секретной батарее, тогда получается центр… вот он, в каменоломне! Дрон можно доставить быстро… Скажем, приторочить к седлу… И так же – обратно… Однако лошадь надо кормить или держать где-то рядом… Проверить все хутора! Так их здесь и нет, они все дальше… Так и лучше! Тогда лошадь легче искать… А если нет никакой лошади? Если оператор – пешком? Хм… маловероятно. Коптер ведь тоже сколько-то весит… Да и концы не такие уж близкие – пять верст туда, семь верст – сюда. Пешком не набегаешься!

– Антон Авдеевич! Вон тропинка. Пойдем?

Молодец какой Николенька Самусев! Пока Антон думал, он уже и тропинку отыскал. Хват, ничего не скажешь!

– Пойдем, чего уж. А ты, дружище, хват!

Корнет приосанился, видно, похвала ему пришлась по душе.

– А хорошо здесь! – взяв под уздцы коня, признался юноша. – Я имею в виду – на войне. Все кругом важные дела, все при деле! Скучать некогда… Однако и развлечься есть где. И не только в городе. Ты знаешь, Антон Авдеевич, тут недалеко – маркитанты. Так у них такие девки появились! Одна – немая… но красавица! Мельком видал… И знаешь, что думаю? Беглые!

– Да ладно!

Услышав такое, поручик неприятно удивился. И впрямь Николенька-то – тот еще хват! Быстро девчонок раскусил…

– А я говорю – беглые! – возбужденно продолжил парень. – У меня, знаешь, на крепостных девок нюх! Я уж по всему вижу… От господина своего сбежали – и к маркитантам. Там такой подозрительный старик. А вторая девка – стриженая! И, как отрок, ходит. Ну, в одежке мужской. Почему? Смекай! Прячутся девки!

Замедлив шаг, Антон погладил седельную кобуру с пистолетом и как бы равнодушно спросил:

– Так ты что же, решил рапорт насчет беглых подать?

– Рапорт? Зачем?! – искренне удивился корнет. – Нет уж. Я тут свою выгоду вижу! Девки эти теперь на все согласные будут. А уж что с ними делать – я соображу.

Голос Николеньки изменился, зазвучал с этаким сладострастием и – зло. Глаза затуманились, на тонких губах заиграла мерзкая такая ухмылка…

– Говорю ж – развлечься можно… А давай-ка, Антон Авдеевич, вдвоем. Сей же вечер к маркитантам поедем!

– Я б с удовольствием, – подумав, что выстрел будет хорошо слышен в лагере, Сосновский незаметно вытащил нож. – Однако нынче, увы, дела…

– А завтра у меня дела, – опечалился Самусев. – Потом – караул, да и вообще – служба… А вот что, Антон Авдеевич! Давай на той неделе поедем! Не думай, никуда эти девки от нас не убегут.

– На той неделе? А, пожалуй, можно.

Антон убрал нож. Не сейчас, нет… Вот на той неделе… Или вообще не убивать – просто предупредить девчонок, пусть спрячутся… Да и Николеньку дела отвлекут. Хотя такого отвлеки, попробуй…

– Только ты, Николай, без меня не езди!

– Конечно, не поеду! Мы же друзья!

Дальше шли молча. Впереди – Николенька с пегой лошадью, позади – Сосновский со своею кауркой. Миновав ольшаник и солончаки, спустились в сырую низинку. Невдалеке, за осокой, синело небольшое озерко. Как пояснил Самусев – соленое. Под ногами зачавкала грязь, и это почему-то показалось Антону странным – ну, сушь же, дождей в последнее время не было, а тут… Впрочем, ничего странного – озерко же! И низина.

– Осторожней, тут змеи! – обернувшись, предупредил корнет. – Эвон, недавно ползла! Толстенная. Вон, глянь.

Придержав коня, Антон прошел вперед, глянул…

И обомлел!

Это был след протектора велосипедной шины! Да-да, именно он.

* * *

– Думаете, не прыгну?

Ани стояла на самом краю обрыва, именно в том месте, где совсем недавно расстреляли весь караул. Расстреляли, чтобы что-то скрыть… тащили какие-то ящики… С оружием? Или просто вывозили из осажденной крепости золото и прочие драгоценные камни? Всяко могло быть.

– Эй, эй, не вздумай! Разобьешься! – глянув на девушку, встревоженно крикнул Антон.

– Я разобьюсь?! – отчаянная девчонка живо скинула одежку, раскинула в стороны руки… и прыгнула, полетела, словно птица!

– Да чтоб тебя… – выругался поручик. Он давно уже понял – за этой девушкой нужен глаз да глаз! Ничего себе – бесправная крепостная… Так, может, именно поэтому она так себя и ведет? Дорвалась, наконец, до полной свободы…

Да и как за ней присмотришь? Хотя она вроде бы слушается