– Разрешите представиться? Корнет Санкт-Петербургского драгунского полка Самусев! Николай. А кто вы, мадемуазель?

– Меня зовут Янина, – девушка улыбнулась. По-русски она говорила с заметным акцентом… таким милым…

Янина… Из местных татар? Да нет, вряд ли магометанка – личико-то открыто…

– Я армянка, из Кинбурна… А покойный муж мой был грек.

Ого! Вдовушка, значит… ну-ну…

– А вы, поди, из купеческих?

– В точности так.

Как улыбается, чертовка! А глаза, глаза… чаруют, зовут… Но не дворянка… Подумаешь, из купцов! С такой можно и… Тем более – вдова.

– Господин офицер, вы можете мне помочь?

– Помочь? О, мадемуа… мадам! Со всем нашим удовольствием! А что делать-то?

– Понимаете, господин офицер, моя повозка… Она там, за кустами… Мне кажется, что-то с колесом. Виляет. Боюсь, как бы не отвалилось.

– Виляет – починим! – радостно усмехнулся корнет. – Пойдемте, посмотрим… Если что сложное, я пришлю солдат.

Тут вдруг Николенька вспомнил о своих караульных обязанностях и тотчас же напустил на себя самый важный и серьезный вид:

– А вообще я тут на службе. Должен вас допросить! И осмотреть повозку.

Последнее было важно – приказ командующего непосредственно наказывал проверять все повозки на «наличие всякого непонятного железья». Правда, что это такое – не объяснялось.

– Да! Конечно же, господин офицер! Я охотно отвечу на все ваши вопросы. И коляску проверите…

Янина моргнула… ах, какие пушистые у нее были ресницы! Не ресницы – лес!

Самусев едва не подавился слюной…

Как только они свернули с дороги, позади послышался стук копыт…

– Ваше благородие! Господин корнет… А мы думали, где вы…

В седле сидел щупленький солдатик.

– А, это ты, Вихров. Иди! Несите службу. А я тут сам разберусь.

– Слушаюсь, ваше благородие!

Со стороны старой каменоломни донесся собачий лай…

Драгун завернул коня, и Самусев вновь обратился к своей спутнице:

– Ну, что же, госпожа… э-э…

– Меракова.

– Госпожа Меракова… Так откуда вы и куда?

Вдовушка ничего не скрывала – ездила к маркитантам, обменяла несколько кувшинов вина на кое-какой товарец…

– Шаль там мне приглянулась – взяла, еще отрез батистовой ткани на платье и еще кое-что по мелочи… Да вы увидите, в коляске, в сундуке все…

Действительно – все так и оказалось… Шаль – шерстяная, темно-коричневого цвета, и батистовый отрез, и какие-то шнурочки, ленты… И никакого «непонятного железья»!

Опустив крышку сундука, корнет тщательно осмотрел коляску – довольно изящную одноколку, запряженную смирной мышастой кобылкою. Коляска как коляска – ничего необычного… Разве что левое колесо… ну да, вихляет…

– Да уж, вполне отвалиться может… – покачал головой Самусев. – Шпилька сломалась. Нет ли у вас какого-нибудь гвоздя?

Красотка пожала плечами:

– Может, и есть. Под сиденьем, вон, посмотрите – там подушка снимается…

Нашелся и гвоздь, и корзинка с провизией и баклажкой. Ах, как вкусно пахло лепешками!

– Ой… ваш кафтан… Он в грязи весь! – всплеснула руками вдовушка. – Вы, пока чините, снимите – я почищу. Тепло ведь уже – высохнет быстро.

И впрямь, в небе уже выкатилось солнышко, припекало. Конечно, не так знойно, как летом, но все-таки…

Сбросив кафтан и треуголку, Николенька заменил шпильку гвоздем, обернулся:

– Ну, все! Ой…

Брови его удивленно дернулись – красавица Янина, сбросив кафтан и рубаху, стояла перед ним в одних шальварах… наготу ее прикрывал лишь батистовый отрез…

– Вот, решила померить… Идет мне этот цвет? Как вам, нравится?

– О… да-а…

– Благодарю вас за помощь, господин офицер… Хочу угостить вас вином! У меня и чарки найдутся…

Ну, раз уж чарки…

Расстелили на траве рогожку, уселись, выпили… Батистовая ткань соскользнула с худеньких плечиков… Качнулась упругая грудь… Упало небо…

Ну, а что?

Николенька ведь был еще не женат, даже не помолвлен. А вдова по всем законам – сама себе хозяйка.

* * *

В каменоломне ничего интересного не оказалось. Собаки, прихваченные вместе с местными пастушатами, лишь виляли хвостами да облаивали диких гусей да уток. Одна вдруг погналась за зайцем.

– Э! Ахрам, Ахрам! Стой, псинище… Ах ты ж, шайтан!

Пастушок бросился за своим псом и вдруг застыл… обернулся…

– Гаспадин! Тут эта… Нэ понять что!

Сосновский опрометью бросился к парню… В самшитовых зарослях, недалеко от дороги, был спрятан велосипед! Синий, дамский… с блестящими бабочками на спицах.

* * *

Смуглая красотка Янина оказалась умелой в плотской любви! Корнет даже и не подумал бы…

– Хороша ты!

– И ты… Навестишь меня в Кинбурне?

– Конечно! Скажи, где живешь?

– Нет. Только не в дом. Там родичи, знакомые… А со смерти мужа не прошло и года.

– Я понимаю… – нежась на рогожке, Николенька погладил вдовушку по плечу и приподнял голову. – Тогда где?

– Лавка старого грека Фемистокла… Нет, не в гавани. Недалеко от мечети. Спросишь – там все знают… – Взгляд женщины затуманился, на губах заиграла легкая мечтательная улыбка. – Я скажу греку… Когда ты придешь – он пошлет за мной. И угостит кофе. Не хуже, чем в кофейне. Но предупреждаю – сразу могу и не явиться. Сам понимаешь…

– Да… – корнет усмехнулся и вдруг вполне цинично спросил: – Ну и зачем это все тебе нужно?

О, младший Самусев был вовсе не таким наивным, каким иногда казался! Тем более – здесь, на войне. Все ж – офицер! Да еще в карауле…

Впрочем, и дамочка оказалась не лыком шита. Перевернулась на бок, подставила под подбородок руку:

– Ну, конечно, хотела тебя кой о чем просить. Но коляска и вправду сломалась…

– Да Господь с ней, с коляской… О чем ты хотела просить?

– Камень, мой дорогой. Я хотела бы выбрать… на каменоломне… Совсем немного… Знаешь, раньше мы брали, но сейчас строго-настрого…

Корнет усмехнулся:

– Правильно! А как ты хотела? Ведь идет война. И весь камень – только для военной надобности. Подожди – вот разобьем турка, тогда…

– Значит, не поможешь?

– Нет. Извини и не проси больше. Служба!

– Понимаю… – Янина вздохнула и положила голову на грудь любовника. – Ну нет, так нет… А как ты догадался? Ну, что я не просто так…

– Дорога, – пожал плечами корнет. – От маркитантов в город есть прямой путь. Ехать через каменоломню – киселя хлебать…

– Ясно… И все-таки – встретимся?!

– Обязательно! – Самусев привстал и потянулся. – Слушай, надо было ось посмотреть!

Вскочив на ноги, он натянул подштанники… Вдовушка тигрицей ринулась вслед…

– Постой! Не надо ничего смотреть… Иди лучше сюда, милый…

– Ну… как знаешь!

Махнув рукой, Николенька схватил Янину в охапку…

– Ну-у… сама напросилась, ага!

– Ой, щекотно как! Ой… ахаха… Да не щекочи же…

Они простились далеко за полдень. Поцеловав парня на прощанье, Янина забралась в коляску и тронула вожжи:

– Н-но!

Немного отъехав, обернулась, помахала