и одноколка, на которой вполне можно было вывезти дрон и все оборудование. Скажем, прикрепить внизу, между колесами – кто бы догадался? Уж точно не Николенька Самусев! Судя по всему, тот был больше поглощен самой вдовушкой, нежели ее коляской.

Вечером явился Парфен – доложил, что старый грек уже закрыл свою лавку. Никакая вдовушка там так и не появилась! Что ж, следовало ожидать…

В глубоких раздумьях Сосновский завалился на ложе, лишь скинув сапоги и кафтан. Может, и правда – зря все! Не там ищет… вернее сказать – не ту…

А если подумать – как здесь можно использовать дрон? Недаром ведь его перевезли поближе к крепости.

Ну, как использовать – тут и дураку ясно. Для корректировки артиллерийского огня с турецких линейных кораблей. Огневой мощи там предостаточно, а вот если еще подскажут, куда бить, хотя бы в каком направлении. Да и следить за перемещениями войск с воздуха-то – милое дело!

Так-то оно так, но ведь как-то нужно и передавать сведения. Рации-то у шпионки нет! А телефонная связь здесь не катит…

Но если она не одна, если у турок, на кораблях, тоже кто-то имеется из нашего мира? Если решен вопрос связи… Тогда плохо дело, да!

Но если не решен – тогда как? Наверняка что-то придумано и на тот случай, если со связью что-то случится. А что можно придумать? Условные сигналы! Какие-нибудь разноцветные флажки или что-то подобное. Но тогда турки должны все это хорошо видеть… Господи – да какое-нибудь высокое здание… Колокольня или… Минарет! Точно – минарет здесь самое высокое здание! И очень удобно – круглый балкончик для муэдзина имеется. Опасно, конечно – могут заметить… Но в суматохе боя… Если ничего лучшего нет…

Сказать Суворову! Как начнется штурм, послать верных людей и к минарету, и на колокольню.

Что еще можно сделать для победы?

Автоматчики – не забывать и про них! Еще и базуки могут быть, и гранаты… Танки – вряд ли, Щеголев говорил… Слишком уж крупные!

Против автоматчиков пригодятся егеря и казаки… Небольшой летучий отряд. Подготовить, чтоб не удивлялись ничему, разработать тактику боя… Еще пушки! Да-да, легкие полевые орудия. И чтоб палили картечью не бог весть куда, а точно по цели – на звуки очередей!

Мысль неплохая… Обсказать командующему, сославшись на своего «друга» в рядах турецкой армии, маркиза Венсана де Касселя, журналиста одной из парижских газет. Вернее сказать – репортера…

Так! Быстренько написать от его имени письмо.

– Парфен! Эй, Парфен, спишь, что ли?

– Да, барин?

– Сбегай к хозяину за чернилами и пером. Бумага у нас, по-моему, еще оставалась…

* * *

Генерал-аншеф выслушал Сосновского весьма внимательно, без всякой насмешки, и столь же внимательно прочитал «письмо»…

– С рыбаками передали, – на всякий случай пояснил Антон.

– Хм… А что значит – скорострельные ружья? – Александр Васильевич все же засомневался. – Что-то не слыхал про такие.

– Французское изобретение, – тут же соврал поручик. – Их мало еще. Туркам продали всего-то полдюжины…

– Ну, про это в письме сказано… А как они действуют, эти скорострелы?

– Точно не знаю, ваше высокопревосходительство… Но говорят, тридцать пуль в минуту…

– Да ну!

– И даже еще быстрей! Я вот предлагаю…

Хоть командующий не очень-то поверил в «скорострельные ружья», однако создание летучего отряда из самых метких стрелков одобрил:

– Коли что, на командиров турецких поохотимся. Да на янычар! А о полевых пушках я и сам думал. Ты вот что, поручик… Говоришь, сигналы врагу могут подавать?

– Ваше высокопревосходительство, как штурм начнется, солдатушек не худо б послать! К минарету и на колокольню.

– Солдатушек! – скривившись, язвительно передразнил Суворов. – Где я тебе их возьму-то? Каждый человек на счету! Разве что… Разве что слуг да ополченцев местных…

– Точно так, ваше высокопревосходительство! Я и Парфена, слугу своего, пошлю.

* * *

Первого октября, на праздник Покрова Пресвятой Богородицы, с первыми лучами тусклого осеннего солнца в море у самой крепости появились турецкие корабли. Огромные суда неумолимо подходили все ближе и ближе… И наконец, дали залп!

Вся гавань окуталась пороховым дымом, долетевшие до городка ядра разнесли в пыль парочку хижин и убили с десяток солдат. И это с одного залпа!

Пока рассеивался дым, турки перезарядили орудия… И снова залп! И воющие ядра, несущие страшные разрушения и смерть!

Залп! Залп! Залп!

От жуткого воя и грохота закладывало уши. Дрожала земля… Русская же артиллерия молчала – командующий приказал пока что не отвечать ни одним выстрелом. Берегли ядра и порох.

Шлиссельбургский пехотный полк занял позиции на флешах, на левом берегу косы. На правом стояла та же пехота – орловцы, муромцы, козловцы… Еще были казаки, донцы, правда, пока не в полном своем составе. И там и сям виделись артиллерийские батареи… Обычные… Секретные – легкие полевые орудия – были хорошо замаскированы в кустах. Настолько хорошо, что Сосновский их и не видел, и только догадывался, где бы они могли быть. Нет, Антон вовсе не ощущал страха, лишь только какое-то нервное напряжение никак не отпускало его. Хотелось бы, чтоб все быстрей, сразу…

Было, наверное, часов девять утра, когда наблюдатели заметили турок.

– Корабли, вашбродь!

– Вижу…

Поручик приложил к глазу подзорную трубу… посчитал:

– Один… два… десять…

– Вот же ж и прут, гады! – угрюмо прищурился старый служака – капрал Куропаткин.

Тут подошел и сам командир, полковник Ребиндер. Улыбнулся, подбодрил своих:

– Ничего, на свою гибель идут! У нас на их силу своей хватит! А, Фрол Иваныч?

– Да уж побьем супостата, ваше высокоблагородие! – хмыкнул в усы капрал. – Ужо-о!

Между тем огромные турецкие корабли подошли к косе с двух сторон, дали залп и тут же начали высадку.

– Эвон, эвон – лодки-то!

– Похоже, казаки!

– Да какие свои? Вон за ними – в чалмах!

И в самом деле, первыми под началом турецких пашей высадились запорожские казаки, из тех, кто сбежал в Турцию, получив убежище у султана. Донцы тоже было приняли их за своих, но быстро разобрались…

– Ур-ра-а, братцы! Ур-ра!

Понесшись, ударили в пики… Запорожцы побежали, забрались обратно в лодки…

– Ага-а! Труса празднуют! – радостно закричал кто-то из солдат.

– Плуто-онг… заряжай! – недобро щурясь, отдал приказ поручик.

Между тем к берегу подходило немереное количество лодок, из них выскакивали вражеские солдаты в тюрбанах, янычары с кривыми саблями выводили лошадей…

В крепости же угрюмо молчали – ни единого пушечного выстрела. Лишь слышно было, как в церкви звонили колокола. Праздник! Говорят, сам командующий там молился… Прямо в церковь и отправили с берега гонца с докладом.

Тот вернулся быстро:

– Приказ командующего – огонь не открывать! Ждать, пока все повылезут.

Опустив ружье, капрал Куропаткин покачал