— А как насчет Ванессы?

Склонив голову набок, Гвин посмотрела на него удивленным взглядом, как собака, которая не понимает, о чем говорит хозяин — о еде или о прогулке.

— При чем здесь Ванесса?

— Лави говорила мне, что Ванесса выучила все роли. Она слышала, как девочка репетирует в своей комнате.

— Ты шутишь? — Гвин покачала Головой. — Нет… нет. Даже если она знает роль, она, конечно, не готова сыграть ее. Не все так сразу. Может быть, на следующий год… — Она резко оборвала фразу, потом продолжила: — Надеюсь, тот, кто будет вести занятия по драматическому искусству в следующем году, внимательно отнесется к Ванессе и уговорит ее попробовать сыграть что-то. Если девочка захочет. Но не сейчас.

— Тогда тебе самой придется сделать это.

— Что сделать?

— Сыграть Розалинду.

— Мне? — Она прижала руку к груди.

— Не мне же. Ты отлично знаешь роль. Вот и сыграешь. Подумаешь, большое дело.

В глазах Гвин вспыхнули огоньки.

— Ты ко всему относишься так легкомысленно?

— Нет, не ко всему, — сказал Алек, нежно беря ее за подбородок. — Так что перестань стонать и повторяй роль. — Он поцеловал ее в лоб и взял за руку. — Идем. Если мы не появимся сейчас в вестибюле, все начнут интересоваться, чем же мы занимаемся.

Через двадцать минут он поймал на кухне Мирту, которая собиралась отнести в столовую тяжелую супницу.

— Алек, дорогой, вы не могли бы отнести это? Что-то мой артрит сегодня разыгрался… Какой у вас странный вид. С вами все в порядке?

— Да, все нормально. — Он взял у нее супницу. — Но мне нужна ваша помощь. И я не хочу, чтобы Гвин знала о нашем разговоре…

Брови Мирты удивленно поднялись.

— Что, тайный сговор?

— Да, в некотором роде. — Он поставил супницу на кухонный стол. — Послушайте, я узнал, что ей, видимо, придется самой играть Розалинду в школьном спектакле, поскольку девочка, которая должна была исполнять эту роль, заболела гриппом. Вы не могли бы вместе с сестрой уговорить вашего племянника прийти на спектакль?

Рыжеволосая дама внимательно посмотрела на него, потом раскрыла рот.

— То есть чтобы он увидел, как она играет?

Алек кивнул.

— Я знаю, что это может ни к чему не привести, но он здесь, и она здесь… Ведь в этом не будет ничего плохого, правда?

Мирта несколько секунд изучала его лицо. Алеку всегда казалось, что обе пожилые дамы несколько чудаковаты. Но когда Мирта заговорила, ее голос звучал абсолютно серьезно.

— Вы правы. Это может не сработать. Но вы понимаете, насколько важный человек Брайан? Я хочу сказать, что если он что-то предложит Гвин, то она здесь не останется.

— Этого я и добиваюсь, Мирта.

Она снова задумалась, потом сказала:

— Когда я в первый раз услышала о том, что вы собираетесь оплатить ее возвращение в Нью-Йорк, я решила, что вам безразлично, уедет она или останется. Но я наблюдаю за вами двумя все последние дни. — Она помахала пальцем. — Я, конечно, старая дева, но когда-то, тысячу лет назад, я была влюблена и знаю эти признаки. Вы оба без ума друг от друга. И однако вы хотите устроить так, что она уедет от вас. Почему?

Черт, эти пожилые женщины всегда все усложняют!

— Потому что Гвин этого хочет, — сказал он. — И если я смогу помочь ей, то помогу.

Мирта хмыкнула.

— Ладно. Думаю, будет несложно уговорить Брайана пойти на спектакль. Он чувствует себя виноватым, что так давно не навещал нас. Пожалуй, мы могли бы даже заставить его пробежаться на лыжах в одном белье. — Она взяла оливку с блюда с закусками и отправила ее в рот. — Но хочу предупредить, — добавила она, жуя, — что мы ничего не обещаем.

— Нет, конечно нет. Просто приведите его туда. — Он запечатлел поцелуй поверх рыжих локонов. — Спасибо.

— Ого! — В дверях кухни появилась Виола с выражением притворного возмущения на лице. — Как это ей удалось получить поцелуй?

Красный свитер Виолы был украшен бантиками и колокольчиками, которые звенели при каждом движении.

— Потому что я оказалась в нужное время в нужном месте, — заявила Мирта и, гордо подняв подбородок, выплыла из кухни, махнув им рукой с ярко-красным маникюром.

Алек со смехом снова взял супницу, потом наклонился и поцеловал Виолу в мягкую морщинистую щеку.

— Ну вот, — сказал он, — так лучше?

Звякнув колокольчиками, Виола вздохнула.

Гвин не находила себе места. Генеральная репетиция в костюмах прошла без заминки. Никто не забыл роль, реплики были поданы вовремя, костюмы всем подошли, и ни один ребенок больше не заболел.

И сейчас, за полчаса до поднятия занавеса, все шло гладко. Чересчур гладко: Ванесса приготовила необходимый реквизит, вся труппа была в сборе и даже в гриме, осветительные приборы работали исправно. Сама Гвин уже надела тот наряд, в котором Розалинда появляется в первом акте, — синее бархатное платье, сшитое для подружки невесты году этак в 1972-м. Чтобы прикрыть короткую стрижку Гвин, Виола постаралась и соорудила для нее головной убор, отдаленно напоминающий те, что носили в эпоху Возрождения.

Однако дурные предчувствия все сильнее одолевали Гвин. Алек поймал ее в коридоре, у дверей гардеробной девочек.

— Послушай, у тебя такой вид… Что с тобой?

Она сказала. Он решил, что она не в себе.

— Ничего не понимаю. Генеральная репетиция прошла идеально, сегодня все идет хорошо, а ты так нервничаешь.

— Это старая театральная примета, — сказала она, что есть силы сжимая руки. — Плохая репетиция — отличный спектакль, хорошая репетиция…

— …Психованный режиссер. — Алек нежно взял ее за руку. — Успокойся. Все будет хорошо. — Он легко коснулся губами ее уже накрашенных губ. — Ты выглядишь бесподобно…

— Мисс Робертс!

При звуке испуганного голоса Лоры Мейсон Гвин криво улыбнулась.

— Сейчас увидишь, — сказала она Алеку и повернулась к девочке, которая выполняла функции помощника режиссера. — Что случилось?

— У Бекки рвота, — сказала Лора, морщась от отчаяния и отвращения. — Ей очень плохо.

— Я же говорила, — бросила Гвин Алеку. Потом снова обратилась к Лоре: — Мать Ванессы — врач. Найди ее. Она или в зале, или где-то за сценой вместе с Ванессой.

Лора исчезла. Гвин прислонилась к двери.

— Все, теперь у меня нет Селии. Если у этой девочки то же самое, что у Тиффани, она не сможет сегодня играть.

Так оно и оказалось. Лави приложила руку ко лбу девочки и покачала головой.

— Температура очень высокая. Девочку надо немедленно отвезти домой и уложить в постель.