— раздался слегка приглушенный голос Слепцова. — Какой к черту сто восьмой гвардейский? Они совсем там ебанулись? У них воздух за врагом! Отзывай их к черту! Отзывай!

И снова тишина. Только уже слово «мертвая» подходит к ней, как никогда к стати.

— Спаси и сохрани, — как приговор тихо прозвучали его слова. А после уже явно мне. — Большов! Прямо на ваши позиции десантируется сто восьмой десантно-штурмовой полк. Полным составом. Я не знаю, откуда пришел приказ. Они уже над вами.

По моему враз изменившемуся лицу, все, кто на меня смотрел поняли, что что-то не так.

Перекинув телефон капитану, буквально вылетел на улицу. Взгляд вверх, на низкие тяжелые тучи и мозг начал разгонять привычные ему картинки. Почему-то в памяти всплыла библия и её реки крови. Там, наверху сейчас начнется ад для наших ребят. Для тварей же это будет пиршество. И ты абсолютно бессилен. Только и можешь, что стоять внизу и от злости сжимать кулаки. Сколько их доберется до земли? И доберется ли хоть кто-нибудь?

В этот момент прямо над нашими позициями появилась БРДМ. Она неслась вниз носом к земле, а над ней, словно змеи, вились веревки оборванных парашютов. Еще успел заметить открывший люк и как из него вылез солдат. Оттолкнувшись от корпуса, он зачем-то отправился в свободное падение, хотя парашюта на нем не было. Только вот даже так долететь до земли ему было не суждено. Тут же из туч вырвалась стая мелких тварей, в центре которой виднелся силуэт более крупной особи. Секунду, другая и они окружают беднягу, а его участи явно никто не позавидует. И тут раздаются выстрелы. ПКТМ ближайшей восьмидесятки навелся на стаю и начал стрелять. Команды о прекращении огня разлетелись слишком поздно и тяжелые пули, пронзив некоторых тварей насквозь, унеслись ввысь. А из низких туч к земле уже летело наше подкрепление. Железным дождем оно падало прямо на позиции, заставляя всех разбегаться в страхе. Только вот этот страх не шел ни в какое сравнение с тем ужасом, что поднял голову, когда сверху начали сыпаться части человеческих тел. И всё это под аккомпанемент алых капель крови.

Не удивительно, что от такого зрелища у некоторых особо впечатлительных случилась истерика. Я и сам находился на грани, но грань та отделяла меня от безумной и всепоглощающей ярости. Не страха, нет, а именно что ярости. Именно поэтому, когда рядом со мной какой-то мужичок начал причитать об апокалипсисе и стал призывать окружающих покаяться во грехах, жахнул его молнией. Тот, как стоял на коленях, в молитвенном жесте вскинув руки к небесам, так и рухнул без сознания.

— А это тебе кара небесная, — процедил я, безумным взглядом скользя по солдатам. — Ну ка собрались! Мы не имеем права бояться! Не сейчас! Сначала сотрем эту погань с земли нашей, а уже потом хоть ссытесь от страха!

Наверно на эмоциях так получилось, что непроизвольно напитал маной голосовые связки. Ибо голос мой разлетелся по округе, заглушая даже не такие уж далекие взрывы.

— Подобрали сопли! Сжали задницы! — вроде и не кричал я, но громкости хватало. — Мы не имеем права бояться! Не сейчас и не сегодня!

По расширившимся от ужаса глазам ближайшего солдата понял, что что-то не так.

Разворачивался я, пустив по венам нехилый такой разряд. Именно поэтому успел среагировать на падающий рядом со мной БТР. Острием морды он вошел в грунт, создавая приличную воронку и ударную волну. За ним же, прямо на нас пикировала группа тварей. Впереди неслась виверна, а позади неё несколько стай летучих мышей. Во рту виверны находился живой еще человек, но прожил он недолго. Усилие челюстей, словно показательное, и молодой еще парень лишается нижней части туловища, а на землю перед нами падает верхняя. Он был еще жив. Несколько мгновений точно. Судорожно вздохнул, прежде чем одна из лап опустилась на него, погребая под собой в куче грязи.

Это было последней каплей. Поток ярости смел все барьеры и напрочь закрасил красным сознание. Та молния, что устремилась по венам в след за первой, обжигала. Боль вскинула, было, голову, пытаясь достучаться, но тут же трусливо спряталась за волной всепоглощающей ярости. Снова это чувство легкости, когда тело не нуждается в опоре. Когда пространство вокруг начинает бурлить от переполняющей его магии.

В быстром рывке морда виверны устремляется прямо ко мне, но проходит намного ниже. Небольшое усилие и я уже на высоте метра в три. Вся доступная энергия, проходя через ядро, собирается в ладонях. Еще успеваю заметить, как в пепел превращаются рукава одежды, как белеют пальцы, а следом и ладони целиком. По длинной шее твари в мою сторону рвется вампир, в руках которого обратным хватом лежат тонкие кинжалы.

— Не сегодня, — срываются с моих губ слова и им вторит треск выпускаемой молнии. — Не сейчас.

Привычная для цепной молнии мантра вспыхивает в сознании и этого уже достаточно. С выкинутых вперед рук рвется два молниевых пучка, расходясь дугами в разные стороны. Один приходится в голову виверны, а второй в вампира. С противным хлюпающим звуком внутри черепной коробки летающей твари лопаются мозги. Словно попкорн. Они мерзкой бурой жижей лезут из всех доступных отверстий. Второй пучок приходится на вампира. Вижу, как заряд переходит через скрещенные в защитном жесте кинжалы на его ладони, а после устремляется к телу. Тот даже успел частично уйти в свою промежуточную форму, но этого однозначно не хватило. Его сносит в сторону, словно пушинку и еще в полете вижу, как чернеет и рассыпается его плоть. Дальше молния расходится веером, устремляясь к стаям летучих мышей. Мелкие твари вспыхивают и просто перестают существовать, осыпаясь пеплом. С крупными всё иначе. Молния уже не имеет той силы, но её все же достаточно, чтобы коротнуть нервные окончания и отправить летающих уродцев в глубокий нокаут.

Дальше всё случилось одно за другим. Сначала закончилась легкость, и я мягко приземлился на дно перевернутого БэТэРа. Из-за слабости меня чуть повело в сторону, так что пришлось искать обо что опереться. И только я дотронулся до колеса, как внутрь ядра хлынул поток маны. Не столь обильный, как в случае с вампиршей, но всё-таки ощутимый. Вместилище заполнилось полностью, а следом и кольцо. В очередной раз усталость отошла в сторону, но почему-то не пропала полностью. Я чувствовал её где-то на границе восприятия, но и только. В остальном же всё было хорошо.

— Идут! —