— В мистера Маркленда?!

Пенелопе показалось, что она ослышалась.

Но Мария всплеснула руками, словно обрадовалась.

— Да, да… вы только что встретились, и тебе еще предстоит выкинуть из головы этого глупого лорда Гарри, но я вижу, что симпатия уже есть. С обеих сторон, осмелюсь сказать.

Господи, нужно немедленно поправить подругу.

— Только не с моей стороны. Не бойся. Он интересуется исключительно тобой.

Странно, но Марию почему-то эта мысль испугала.

— Мной? Боже! Что заставляет тебя так думать?

Бога ради! Неужели девушку так потрясла эта мысль?

Как хорошо, что у нее есть Пенелопа, чтобы пережить это потрясение.

— Я понимаю, как взволновала тебя эта мысль, — произнесла Пенелопа. — Но не нужно волноваться. Я ясно вижу, как ты к нему относишься.

— И как я к нему отношусь?

— Влюблена, конечно. Я это поняла еще вчера, когда ты просила меня помочь тебе изменить твой образ.

— Но я никогда не говорила, что влюблена в мистера Маркленда.

— Думаешь, в этом была нужда? — справилась Пенелопа, не в силах сдержать улыбки при виде благоговейного восхищения подруги этим человеком. — Ты не перестаешь расхваливать мистера Маркленда с того момента, как я рассказала тебе о том маленьком происшествии с каретой.

— Маленькое происшествие! Ты едва не погибла, Пенелопа! — заключила Мария. — И я расхваливала его для тебя. Я думала, что мистер Маркленд займет в твоем списке более высокое место по сравнению с лордом Гарри. По крайней мере, должен был.

— С чего ты это взяла? Мистер Маркленд — всего лишь мистер, в то время как лорд Гарри может стать в один прекрасный день герцогом. Да, правда, что мистер Маркленд обладает достаточно красивыми чертами, он высокий и элегантный, но ты не могла не заметить, насколько хорош собой лорд Гарри, хоть ничего для этого не делает!

— Что? После всего, что он сделал, ты все еще находишь лорда Гарри привлекательнее мистера Маркленда?

Это было уже слишком. Как смела Мария предположить, что лорд Гарри — не самый привлекательный мужчина в Лондоне! Очевидно, у нее проблемы с глазами.

— Я что-то не заметила, чтобы тебя коробило его присутствие, когда вы шли рядом с ним по улице, — констатировала Пенелопа несколько более язвительно, чем требовала ситуация.

— Я старалась быть вежливой.

— Да, я заметила. И ты не спешила прийти ко мне, где, знала, его рядом с тобой не будет.

— Пенелопа! Помилуй, как будто я когда-либо… Послушай, он даже не мой тип!

— Ты утверждаешь, что и мистер Маркленд — не твой.

— Нет, не мой.

— Тогда мне остается недоумевать, кого ты так хотела очаровать вчера на балу?

Мария открыла рот, словно собиралась ответить, но тут же снова закрыла.

— Значит, кто-то есть? — поинтересовалась Пенелопа. — И это не мистер Маркленд и не лорд Гарри?

Мария не сразу ответила. Пенелопа ждала. К несчастью, ее надежды не оправдались. В комнату вошла матушка, и она не улыбалась. Пенелопа, безусловно, не ожидала, что она будет улыбаться. Но как это было несвоевременно!

— Что это, Пенелопа?

Оскорбляющий взгляд предмет в руке матери она узнала сразу же. Как и молодую горничную, послушно вошедшую в комнату вслед за матерью.

— Шаль, матушка, — ответила Пенелопа.

— Очевидно, я догадалась. Хочу знать, почему ты распорядилась отдать ее старьевщику? Честно говоря, Пенелопа, ты не должна разбрасываться только что купленными вещами.

— Но, матушка, я ее не покупала. Мне ее подарили.

— Я что-то не припомню, чтобы покупала ее. Уверена, что не забыла бы об этом.

— Это подарок лорда Гарри, — пояснила Пенелопа.

Матушка остановилась на полуслове.

— Ладно, заберите ее, Милли.

Швырнув безобразную вещь горничной, она без дальнейших слов удалилась. Милли выглядела несколько сконфуженной, но, скомкав шаль в клубок, взглянула на Пенелопу в ожидании распоряжения. Она гениально поступила, что переманила девушку к себе. В Лондоне не нашлось бы другого такого места, где ее можно было уберечь от лорда Гарри. А Пенелопа была решительно настроена держать ее подальше от этого человека.

— Спасибо, Милли, — сказала она. — Выбрось эту шаль, чтобы я ее больше не видела.

Милли кивнула, — присела в реверансе и удалилась. К несчастью, и Мария решила, что ей пора сделать то же самое. Пенелопе не удалось заново вовлечь подругу в захватывающее обсуждение ее нежных чувств.

Поспешно попрощавшись, та ушла, оставив Пенелопу в одиночестве.

Что за невезение. Пенелопа не сомневалась в том, что Мария собиралась подтвердить ее подозрение, что какой- то мужчина удостоился ее внимания. Но кто? Этот вопрос почти — но не совсем — отвлек Пенелопу от собственных романтических дилемм.

Пенелопа задремала, когда кто-то тихо постучал в ее дверь. Ее первой мыслью было, что это лорд Гарри, но это представлялось полной глупостью. Он не мог в этот поздний час ночи пройти по дому и постучать в дверь ее спальни. Это исключалось. Скорее попытался бы залезть в окно.

Правда, вряд ли стал бы это затевать. Он уже дал ей ясно понять, что она ему надоела. Может, в этот самый час он пытался влезть в окно Марии. Ее компания, похоже, доставляла ему удовольствие. Правда, ни одно ни другое не имело никакого значения. Мария утверждала, что лорд Гарри ее нисколько не интересует, впрочем, как и ее саму, напомнила себе Пенелопа.

Он разозлил ее, и она порвала с ним. У нее не было повода то и дело воссоздавать в памяти его образ, тепло его рук, сладость его поцелуев…

Как же все это раздражает! Он хоть и ушел из ее жизни, но лишил сна. Так что у нее были веские причины злиться на него.

Тем более что кто-то продолжал стучать в ее дверь.

— Да, да, войдите, — откликнулась Пенелопа, подтыкая под себя одеяло в ожидании горничной.

Но вошла не горничная, а Энтони. Что могло привести его к ней в столь поздний час? Что-то случилось?

— В чем дело? — спросила Пенелопа.

— Тебе только что принесли вот это, — сказал он, протягивая ей письмо.

Письмо? Боже, кто мог прислать письмо посреди ночи?

— Кто его прислал? Откуда оно пришло? — осведомилась Пенелопа, но руки за конвертом не протянула, хотя Энтони стоял рядом, держа письмо на весу.

— Понятия не имею, — ответил брат. — Но поскольку его принес какой-то незнакомый мальчик и не отдал слуге, сказав, что подождет тебя, я решил, что оно должно быть важным. И мне пришлось проявить изрядную твердость, чтобы забрать у него письмо.