Половина вопросов, которые Бодя хотел задать Назаровой, отпали сами собой. «Вот где собака зарыта, – подумал он. – Они разводятся! Так, может быть, моя подлая Марийка тоже надумала со мной развестись, потому и завела себе тайную сберкнижку?»

От этой мысли ему вдруг стало не по себе, слезы обиды невольно навернулись на глаза, и фигура Назаровой поплыла, словно была вылеплена из воска и поставлена в микроволновку.

– Ну, что ты хотел узнать? – спросила Назарова, закончив разговор с мужем и отключив телефонную трубку. – О том, как униженная и оскорбленная женщина боролась за свои права?

Она подошла к барной стойке, взяла бокал с тонкой ножкой и плеснула в него мартини.

– Лемешев давно добивался от меня согласия на развод, – сказала Назарова, закуривая сигарету. – Детей у нас нет, развестись можно было тихо и быстро через загс. Но я тянула, потому что чувствовала: пока я помогала мужу делать карьеру, он делал деньги. Огромные деньги.

Она отпила глоток, положила на язык дольку лимона, стряхнула пепел в пепельницу.

– Мне стало известно, что муж через своих помощников решает какие-то вопросы с автослесарем из мастерской, находящейся недалеко от Костина. Закрутить голову Максу и узнать от него о перегоне дорогих машин из Германии мне не составило большого труда… Но мне нужны были вещественные доказательства. Я знала все привычки мужа. Лемешев мне никогда не доверял и все самое ценное всегда держал при себе. Маленький кейс, который он постоянно возил в машине, стал для меня объектом охоты…

Бодя слушал, не смея перебить или задать уточняющий вопрос. Чувство гордости и особой значимости момента переполняло его. Простой работяга из украинской деревушки сумел войти в доверие к такой ослепительной даме и узнать об интригах и криминале, происходящих в какой-то немыслимой заоблачной вышине.

– Я «заказала» машину мужа Воркуну и заплатила аванс. И вот спустя два или три дня мне звонит Макс и рассказывает про «Ауди» и про кейс, который пропал из машины. Тогда мне стало понятно, что кейсом завладел кто-то из работников мастерской.

– И ты решила, что это сделал Гера? – осмелился вставить Бодя.

– Или Гоча, или Гера, – поправила Назарова. – Твоего друга через декана факультета я вызвала на съемки телепередачи и быстро наладила с ним контакт, несмотря на скандал, который он там закатил. То, что кейса у него нет, я поняла сразу. Остался Воркун.

Назарова прошлась с бокалом по комнате. Ее каблуки утопали в ворсе и приглушали шаги.

– Я позвонила ему и назначила встречу на платформе «Черная речка». Воркун извивался, как уж в руках, плохо лгал, путался, коверкал слова, в общем, из его сумбурного объяснения я поняла, что кейс у него был. А потом каким-то образом попал в руки твоего друга… Гоча был пьян. Он был отвратителен…

Назарова, вскинув голову, поймала вопросительный взгляд Боди.

– Да, – спокойно подтвердила она. – Это я толкнула его под поезд. Мне было легко это сделать. Казалось, сама судьба толкает его, я лишь немного помогла.

– Господи! – прошептал Бодя. – Зачем же так, Римма Фаизовна? Грех ведь…

Назарова рассмеялась.

– Голубчик! – сказала она. – А вскрывать чужие сейфы – не грех? А подставлять пацанов – не грех?

– Так ведь не убивали мы, – начал лепетать Бодя.

Назарова вдруг изменилась в лице. Взгляд ее черных глаз стал холодным и жестоким.

– Если тебя мучает этот вопрос, – произнесла она, – я могу избавить тебя от полного грехопадения и за твою услугу не дать тебе ни копейки. Согласен?

«Чтоб ты провалилась!» – подумал Бодя и отрицательно покачал головой.

– Тогда прекратим этот нелепый разговор, – подытожила Назарова и взяла со стола связку ключей. – Вот что я тебе предлагаю в качестве вознаграждения.

Бодя на лету поймал ключи и тотчас принялся их рассматривать.

– Это ключи от моего «Фольксвагена», – пояснила Назарова. – Машина новая, «чистая», никаких криминальных следов за ней не тянется. Плюс к этому пять тысяч долларов.

– А Гере? – спросил Бодя. – Мы работали вдвоем.

– С Герой я рассчитаюсь сама, – пообещала Назарова.

– Я даже не знаю, – пожал плечами Бодя.

– Ну что ты не знаешь, глупый! – усмехнулась Назарова. – Все равно у меня нет сейчас большой наличной суммы. А такой машины у тебя больше никогда в жизни не будет. Ты только представь, какие будут лица у твоих сельчан, когда ты на этой машине, в костюмчике приедешь к себе домой!

Представив себе эту картину, Бодя невольно ухмыльнулся.

– Да они все из окон вывалятся! У меня во дворе уже пятый год ржавый «Запорожец» стоит. Я в нем лук храню…Конечно, это очень заманчиво.

Он колебался. Желание вывалить сельчан из окон было огромным.

– А как же милиция? ГАИ?

– Я напишу генеральную доверенность. Приедешь домой, переоформишь на себя.

– Аж прямо голова кружится! Да как управлять этим твоим «Фольксвагеном»?

– «Запорожцем» управлял?

– Управлял.

– В «Фольксвагене» все то же самое: коробка передач, сцепление, газ, тормоз… И, естественно, всякие навороты. Тебе понравится, не сомневайся.

– Ну и дела! А что я скажу – где взял?

– Скажешь, что строил дачу губернатору. Он платил по пятнадцать тысяч долларов в месяц плюс кормежка.

– Да сюда все мое село сбежится!

Назарова рассмеялась:

– Ладно, Богдан, не бузи! Бери, пока даю!

Она подошла к столу, открыла ящик, вынула стопку купюр и отсчитала пять тысяч долларов.

– На ночь глядя не езжай. Устройся в гостинице, – посоветовала она. – Машину поставь на платную стоянку. Денег не жалей.

Торопливо заталкивая деньги во внутренний карман, Бодя кивал головой. «Не могу поверить! – думал он. – Такие бабки! Все село ляжет! А Марийке-подлюке я устрою тайную сберкнижку! В ногах валяться будет!»

– Вот доверенность, – сказала Назарова, протягивая Боде лист бумаги. – Утром зайдешь в нотариальную контору… Вот визитка с адресом. Я позвоню, там тебя будут ждать.

Боде казалось, что все это происходит не с ним, а с героем какого-то замечательного фильма о красивой жизни. «Вот и я стал «новым русским», – думал он. – Хотя… тьфу! Каким русским, к едрене фене? Я ж украинец!»

Он вышел в прихожую и стал обуваться. У Геры нога была потоньше, и туфли налезали на ноги Боди с трудом. Он принялся стучать каблуком по полу. Назарова, увидев это, покачала головой:

– Для этих целей есть ложка, Богдан! – сказала она с укором.

– Извини, – смущенно пробормотал он.

– И научись, пожалуйста, пользоваться расческой.