– Хорошо. Ладно. Спасибо вам!

– Бак полный, – сказала Назарова, открывая дверь. Помолчала и тише добавила: – Стекла не опускай!

– Почему? – не понял Бодя.

– Потому что в машине работает кондиционер.

* * *

Он ехал в правом ряду на малой скорости, смотрел на мир через тонированные стекла и испытывал ни с чем не сравнимое ощущение счастья. «Все! К прошлой жизни возврата нет! – думал Бодя, судорожно глотая, чтобы подавить давящие на глаза слезы. – Я буду каждый день мыться под душем, причесываться, бриться и носить костюм. Вот она, настоящая жизнь! А как я жил раньше? Свинарник, навоз, мухи, Марийка в грязном переднике, ржавые вилки, желтые простыни, газеты вместо скатерти на обеденном столе…»

На светофоре рядом с «Фольксвагеном» остановилась серебристая «Нексия». За рулем сидела молодая женщина. Из салона доносился грохот музыки. Пассажирка – блондинка с распущенными волосами – высунула из окна голову и послала Боде воздушный поцелуй.

Он загляделся на девушку и продолжал стоять, хотя давно зажегся зеленый. Но очередь позади него терпеливо ждала, никто не сигналил и не ругался. Мимо с оглушительным ревом проехал старый «Москвич». Бодя успел заметить завистливый взгляд водителя. На перекрестках, где не было светофоров, водители отечественных машин уступали «Фольксвагену» дорогу, хотя по правилам должны были ехать. «Как хорошо быть богатым! – никак не мог успокоиться Бодя. – Какое счастье чувствовать свое превосходство!»

Он ехал бесцельно, выбирая улочки, где не было интенсивного движения, и крутил головой, вылавливая взгляды прохожих и водителей, обращенных к себе. Ему казалось, что все люди вокруг должны восхищаться им, как неким замечательным природным явлением. Желтый «Запорожец», очень похожий на тот, в котором Бодя хранил лук, выкатил из дворов на дорогу и остановился, пропуская «Фольксваген». Бодя машинально затормозил тоже и сам не понял, зачем он это сделал. Это получилось неосознанно, и ошибку, умаляющую его достоинство, надо было исправлять. Затянув ручник, Бодя коснулся мягкой кнопки, и тонированное стекло бесшумно скользнуло вниз.

– Куда прешь, козел?! – крикнул Бодя водителю «Запорожца».

Он тотчас увидел – и от этого истома наслаждения теплой волной заполнила грудь, – он увидел, как водитель «Запорожца», пожилой мужчина, зашевелил губами, извиняясь, суетливо дернул рычаг передач, чтобы дать задний ход, но машина его качнулась, выстрелила выхлопом и заглохла.

Бодя покачал головой, закрыл окно, как посоветовала ему Назарова, и поехал дальше. Однако вместо удовлетворения он почувствовал что-то очень похожее на жалость. Проехав еще метров пятьдесят, Бодя вновь остановился и посмотрел в зеркало заднего вида. Водитель «Запорожца» склонился над задним капотом автомобиля, из-под которого валил густой пар.

«И зачем я мужика облаял?» – подумал Бодя. Ему вдруг стало так нехорошо на душе, что он даже не обратил внимания, как из-за поворота вырулил черный джип «Чероки», на малом ходу проехал мимо «Запорожца» и остановился у обочины в двух десятках метрах от «Фольксвагена».

Всю его эйфорию вдруг словно черным одеялом накрыло. Бодя вспомнил своих ребят из бригады, храброго Славку, толстого Лешу, вспомнил Геру, с которым они ели огурцы и разрабатывали план проникновения в банк.

«Ни хрена она ему не заплатит! – подумал Бодя. – Останется парень с носом. И будет потом всю жизнь считать меня подонком».

В душе снова просветлело, и Бодя, с трепетом лелея этот просвет, решительно взялся за ключ зажигания. Еще не было восьми часов вечера. На такой машине он долетит до Костина за час, и еще останется время, чтобы купить разносолов, вареников с картошкой, шпига по-казацки, водки. «Машину мы продадим, а деньги поделим поровну, – думал Бодя, выруливая на шоссе. – А в село поеду поездом. Подумаешь – «Фольксваген»! Да для моих сельчан что «Фольксваген», что «Жигули» – один хрен никто ничего не понимает!»

Он очень радовался тому, что такое умное решение вовремя пришло ему в голову, и решительно давил на газ. Машина, мягко покачиваясь на рессорах, стремительно мчалась по шоссе, обгоняя попутные автомобили. Вскоре Бодя выехал за МКАД. Вдоль дороги потянулись березовые леса, рельефные поля с особняками из красного кирпича, дачные поселки. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тонированные стекла, остывали, и внутри салона, наполненного прохладой кондиционера, царствовал полумрак. Бодя включил музыку. Душа его пела.

Вдруг он почувствовал, как сзади накатывает что-то тяжелое и агрессивное. Зеркало заднего вида вспыхнуло ослепительным фонарем. Бодя повернул голову и увидел, как справа его обгоняет матовый от грязи джип «Чероки» с горящими фарами на бампере и рядом прожекторов на крыше.

«Крутые! – с неприязнью подумал Бодя, прижимая машину к левому краю дороги. – Хозяева жизни, черт бы вас подрал!»

Поравнявшись с «Фольксвагеном», джип сбавил скорость и поехал вровень. Боковое стекло опустилось, и оттуда показался ствол автомата – это было последнее, что Бодя успел увидеть. Длинная очередь прошила борта машины, превратила в крошку стекла, изрешетила бензобак. «Фольксваген» вспыхнул, как спичечный коробок, и горящим болидом полетел в кювет. Джип тотчас притормозил, свернул на лесную дорогу и скрылся за деревьями.

Назарова провела его через проходную и поднялась с ним на второй этаж, где была кафедра.

– Как тихо, – шепотом сказал Гера, рассматривая портреты на стенах.

– Я люблю оставаться здесь после работы, – ответила Назарова. – Когда уже ни преподавателей, ни слушателей, ни звонков. И пахнет мастикой, и по коридорам летает эхо от шагов…

Она остановилась и открыла дверь аудитории.

– Это класс истории российской государственности, – сказала она и поднялась на кафедру.

– Послушай, – негромко сказал Гера, садясь за стол. – Мне проще представить тебя в постели, чем за трибуной.

– Наверное, это не так плохо, – после некоторой паузы ответила Назарова.

Она почти вплотную приблизилась к Гере, так что ее бедра оказались напротив его лица.

– Не думай о Боде плохо, – сказала она. – Он был так взволнован и счастлив, что забыл проститься с тобой и немедля поехал в Харьков.

– Я так и подумал, – ответил Гера.

– Слушай меня, мой мальчик, – сказала она, обхватывая его пылающие щеки ладонями. – Дрянная девчонка, с которой ты спутался, будет говорить тебе лестные слова, затаскивать в постель, ласкать, целовать и облизывать, как сахарного петушка. И все для того, чтобы выйти за тебя замуж.

– А зачем ей за меня выходить? Кто я такой? Ни кола, ни двора, ни денег.

– Ошибаешься! – Назарова опустила руки и стала ходить по паркету от окна к двери. – Тот, убогенький молодой человек… Бывший жених твоей шлюшки… как его? Влас, кажется?

– Влас, – подтвердил Гера.