Олег развернулся резко, ударил в смутный силуэт, что виднелся в той стороне. Клинок врезался в дерево, и от отдачи вздрогнуло все тело и заныли зубы. Раздался смех, похожий на карканье — вновь позади.

— Плохо тебя гьярравары учили.

Джерр его был понятен, но не чист, со странным акцентом, чем-то похожим на говор Авилы. Но главным было не это. Главное — гьярра, о которой ториец столь любезно напомнил.

Олег скользнул в себя непривычно легко, пробежался по телу, стараясь не обращать внимания на глаза, которым было очень и очень плохо. Еще беспокоило то, что дышать становилось все трудней, будто накинули на голову пакет, в котором с каждым вздохом оставалось все меньше кислорода. Он сконцентрировался на ощущениях кожи. Мельчайшее движение воздуха, тепло, касание контура другого человека, когда он подходит слишком близко. И — слух.

Бой гремел, по ощущениям, еще дальше прежнего. Значит, река и мост там. А тут… приглушенный стук меча о щит, чей-то болезненный вскрик — не рядом, но неподалеку. И ближе — шорох, тихий, на пределе слышимости. Хруст ветки. Тяжелое дыхание — неужели, и торийцу порошка досталось?

Олег замер, определяя направление. Сзади и слева. Ну конечно, там раненая рука, а оружие у него в правой. Он ждал, что противник еще что-нибудь сболтнет перед нападением, но тот не стал. Хрустнула еще одна ветка, скрипнула раздавленная шишка, и на Олега дохнуло неясным теплом.

Шагнул в сторону, уходя от удара, и в развороте полоснул мечом. Отдача и болезненный вскрик возвестили: достал! Сблизился и, морщась от боли, схватил за грудки, ударил в лицо навершием меча, как кастетом. Почти наощупь, не видя ничего, скрутил противника на земле и заломил ему руки. Жестко, сожалея лишь о том, что не сделал этого раньше.

— Что со мной? — зарычал Олег. — Говори! Как это исправить? Ну!

Ториец закашлялся, смеясь, и парень, схватив его за волосы, ударил лицом о землю.

— Ну!

Враг продолжал кашлять, все более влажно, булькающе, пока, наконец, не дернулся всем телом и не затих. Помер, что ли?

Олег, покачиваясь, поднялся на ноги. Тишину утреннего леса вновь прорезал низкий звук рога. Пора уходить. Давно пора. Но — как? Казалось, что лицо, включая глаза — сплошная жесткая корка. Не жжет, не болит, но и не видит, не чувствует.

И дышать все сложней.

Медленно, нашаривая мечом препятствия, он двинулся к реке — туда, где, как он думал, она была. Прошел немного, споткнулся и едва не упал. Решил отдохнуть — самую малость — и привалился к сосне. Сполз вниз, уселся, удивляясь тому, как удобно сидеть меж корней.

Немножечко отдохнуть.

Самую малость.

Глава 24

Марина

Проснись, проснись, проснись! — гудело набатом в голове.

Марина подскочила, развернулась и охнула — в ее подбородок с силой врезался затылок Сони, которая до того спала рядом. Она отпихнула девушку от себя, переползла и рванула полог палатки.

Рот полнился крови из прикушенного языка, в голове будто молотками стучали, а в лагере… в лагере проснулись все.

Взрыкивал, раздавая приказы, тэн Снур, гьрравары, быстрые и решительные, подхватывали оружие и щиты. Из тумана вынырнули и промчались мимо лошади, так близко, что девушка вздрогнула. Кто-то бросился их ловить, и красивая гнедая кобылка поднялась на дыбы, топча копытами потухшие угли костра.

У соседней палатки стоял, поддергивая штаны, босой и взъерошенный, Дань.

— Мари-ин, ну что такое? — заныла Лиза, подползая ближе, — я спать хочу…

Она осеклась и замерла, вцепившись в край палатки.

— Обувайся, — бросила ей Марина, и первая же показала пример: натянула кожаную обувку, шнурки дернула так, что едва не порвались. Пальцы, обычно такие ловкие, тряслись, и девушка с силой сжала их в кулаки.

— Ну, объясни, наконец…

— Лизка, да замолчи ты! — одернула сестру так резко, что та даже рот открыла. — Обулась, быстро! И от меня ни на шаг. И вы все тоже!

Оля с Юлей испуганно закивали, принялись шарить в поисках обуви. Темные глаза Сони казались огромными, она шепнула еле слышно:

— Марин, это… они?

Они… вспомнилась книга ученого мага и несколько страниц мерзостей, которые могли творить — и творили — Псы Тория.

Марина тряхнула головой. Дрожащими пальцами застегнула ремень, поправила нож. Схватила наугад рюкзак с вещами, своими или нет — не время проверять.

— Идем. Надо магов найти.

Выходить было страшно. Казалось, что пока они остаются внутри, «в домике», с ними ничего не может случиться. Глупая иллюзия безопасности, тонкая ткань их не спасет.

Выбралась и, схватив за руку Лизу, потащила ее к соседней палатке. Мимо свистнула стрела, девушка шарахнулась в сторону, обернулась на остальных и влетела в грудь Пашке. Тот придержал за плечи и тут же отпустил.

— Где грен Лусар?! Что нам делать?!

Слова истерически рвались с языка, и Марина прикусила губу. Парень хотел что-то ответить, но тут его лицо дернулось, как от удара. За спиной взвизгнула Соня, судорожно сжала ладонь Лиза. А потом и Марину скрутило болью. В груди будто огненный шар зажегся. Он пульсировал и прорастал — в легкие, в селезенку, — катился по позвоночнику и бил в ноги. Она согнулась, едва дыша.

На миг стало будто бы легче, но тут же боевую молитву подхватил другой голос. Едва слышный, но явственный всему телу, он звучал, накидывая новые витки огненной боли, заставлял корчиться и сгибаться пополам. А затем что-то промчалось мимо лица, опаляя жаром, грохнуло за спиной, и голос смолк. Марина со всхлипом втянула воздух и заморгала, смахивая слезы с ресниц.

— Сюда, бегом! — заорал грен Иртен.

Пальцы его шевелились, сплетая новое огненное заклятие. Девушка, не выпуская ладони сестры, рванула к магу. Налетела, едва не сбив, Алина, схватила за рукав Хильда. Марина огляделась, пробегая взглядом по лицам ребят. Испуганные, недовольные, злые — но тут, с ними! Хватаются друг за друга, что-то галдят.

Вдруг показалось, что все, ничего им больше не страшно, но… вскрикнула Оля, завизжала Алина, Снур рявкнул: щиты! По дереву что-то стукнуло, и еще раз. Ребят стиснули со всех сторон, кто-то наступил Марине на ногу, она упустила ладошку Лизы и тут же поймала ее вновь. Грен Иртен размахнулся, словно кидал мяч для фитбола, и поодаль опять что-то грохнуло.

Лишь тогда она увидела Оленьку с перекошенным от боли лицом и Фина, который сноровисто переламывал древко стрелы, застрявшей в плече у девочки.

— Вперед, вперед! — рычал Снур, — к реке, к мосту! Быстро!

Марину понесло, будто горным потоком — лишь успевай на плаву держаться. Пыхтел рядом