Теперь снова настал черед Леонарда. Его голос смягчился, но от этого почему-то стало еще страшнее.

— Должен сказать, сначала мы ничему из этого не поверили — ни вам, ни Рамси. Затем мы воссоздали процесс сжигания. Эти материалы всегда либо разрезаются на части, либо уничтожаются химическим путем, но мы сожгли образец ровно так, как вам описал Рамси, даже вышли на улицу и воспользовались одноразовой зажигалкой. Мы разломали образец и воссоздали все по пунктам. Все материалы — их немало, и некоторые весьма специфичны — горели точно так, как он сказал: каждый по-разному, в соответствии со свойствами химикатов, которые используются при его изготовлении. Мы считаем, что он не мог такое придумать.

— Я рад это слышать, — признался я, — потому что этот аспект мы сами проверить не могли.

— Еще кое-что, — продолжил Леонард. — Рамси описывал, как он избавился от двух хранителей сейфа. Честно говоря, нам показалось, что это, так сказать, отдает голливудщиной. Дело в том, что в центр управления не положено впускать никого, кроме хранителей документов.

— Банки тоже грабить не положено, — возразил я. — Не положено ни убивать, ни растрачивать деньги работников, ни перевозить через границу миллионные партии кокаина. Но знаете, Леонард, такое случается сплошь и рядом. Хотите знать, что я думаю?

Он кивнул, не сверяясь с Эмили. Видимо, это была привилегия сотрудника, которому оставалось немного до пенсии.

— Я думаю, этим парням там так скучно, что они забывают о правилах. Отсюда и наркотики, и алкоголь, и измены, и проститутки, и что угодно еще. Род либо сам заметил комбинации замков, либо, как он и сказал, эти парни действительно настроили их таким образом, чтобы в случае войны сейф можно было открыть с одного оборота. Как бы то ни было, насколько я знаю и могу судить по вашим словам, Род действительно получил доступ к этим материалам. А для него главное было, не какую опасность эти материалы представляли для Америки, Запада или всего мира, а какую цену за них готовы были заплатить — и платили в этом случае Советы.

— Русские, — поправила меня Эмили.

— Русские они сейчас, но Советы неискоренимы. Мы их главный враг и всегда им останемся, как бы они себя ни обозвали.

— Как насчет ключей шифрования? — спросил Генри.

— Считайте их утраченными, — ответил я. — Украсть их было проще всего, потому что в холодные дни ребята из центра управления не носили документы на сжигательную установку, как и сотрудники отдела коммуникаций. Зато услужливый Род Рамси не упускал случая им помочь, ведь он все равно шел туда же.

К этому моменту наши товарищи из АНБ казались еще более обеспокоенными, чем когда мы вошли в защищенную комнату. В голове крутился вопрос: «Неужели это я вас так расстроил?» Но, к счастью, я не успел его задать, потому что инициативу перехватила Эмили.

— Такого прорыва безопасности у нас еще не случалось, — сказала она. — Это хуже дела Джона Уокера[34]. Уокер поставил под удар наш флот. Дело было серьезным, но оно меркнет в сравнении с этим. Теперь у противника есть все. Если Рамси не врет, они могут провести полный инженерный анализ нашей системы управления ядерным вооружением. — Эмили искусала все губы, и ее помада совсем стерлась.

— На самом деле, Эмили, дела еще хуже, — заметил Леонард, вставая. — Они могут не только провести инженерный анализ системы. Они читают наши сообщения, имея ключ к шифру. Это плохо сейчас, когда они перехватывают все сообщения в реальном времени, но станет еще хуже, если дело дойдет до ядерного противостояния.

Теперь он полностью завладел моим вниманием, а также вниманием Марка, Рича и Сьюзен.

— Разрабатывая систему, мы не предполагали такой ситуации, — продолжил Леонард с уверенностью человека, который сам принимал участие в этой разработке. — По очевидным причинам мы работали над скоростью и гибкостью системы. Но если кто-то заменит ядерный аутентификатор на подделку, которая выглядит точно так же, но содержит другой набор цифр, запуск станет невозможен. Мы не сможем ничего сделать, если в нашу сторону полетят ракеты. Здесь даже не понадобится шпион, который будет все воровать, как воровал Рамси. Достаточно человека, который просто заменит реальный аутентификатор поддельным, что в миллион раз проще.

Мне и так было не по себе, но после этого сердце и вовсе упало. Подтверждались мои худшие страхи, а у нас до сих пор не было права на арест Рода.

— Этого человека нужно немедленно арестовать, — сказал Генри. Леонард и Эмили согласно закивали.

— Согласен, — ответил я, — но здесь решать не мне.

— Понятно, — сказала Эмили. — Мы можем продолжать работу здесь, в столице. Но, если вы не возражаете, мы готовы приехать в Тампу и помочь с подтверждением всего остального.

— Чем больше народу, тем веселее, — ответил я, не думая, что Джейн Хейн из Вашингтонского регионального отделения скажет хоть слово против. — Но вам следует знать, что я буду давать показания по делу Конрада в Германии и кое-что из этого всплывет на суде.

— Почему?

— Потому что это правда и потому что меня могут обязать сообщить обо всем, что рассказал нам Рамси.

— Плохи дела, — сказал Леонард и снова сел.

— Думаете? Вы переживаете за свои системы, и я это понимаю, но сам я боюсь, что Рамси сбежит со всеми знаниями, которые хранятся у него в голове.

Вернувшись в образ уверенной начальницы, Эмили вынесла итоговый вердикт:

— На следующей неделе мы прилетим в Тампу и привезем кое-какие документы, которые можно показать Рамси, чтобы проверить, не врет ли он. Мы должны получить научные доказательства.

— Прекрасно. Рич позвонит вам и сообщит контактную информацию. Но я могу сэкономить вам время — все, что поддается проверке, окажется правдой.

— Посмотрим, — ответила Эмили заносчиво.

После этого нас поблагодарили за визит и проводили к выходу.

Мы ехали по старому шоссе Балтимор — Вашингтон, направляясь обратно в столицу, чтобы вернуть машину в Бюро. Я вдруг снова осознал масштабы этого дела.

— Как они объяснят все это президенту? — сказал я. — И когда?

Ответ Марка стал квинтэссенцией цинизма.

— Все просто. Когда они поймут, как свалить все это дерьмо на тебя, милый Джо. Так и работают в Вашингтоне.

Эмили не прилетела во Флориду, но Леонард и Генри сдержали слово и приехали в Тампу, хотя и не через одну, а через две недели после нашей встречи в АНБ. Они по-прежнему использовали лишь личные имена и настояли, чтобы я встретил их с самолета. К запястью Генри, прямо как в кино, был наручниками прикован огнеупорный дипломат, сделанный из материала, которого я никогда прежде не видел. Внутри лежали фотокопии всех секретов нашей национальной безопасности.