«Целый ящик в лифчик сложила, встряхнулась, бутылки звякнули, и пошла, как ни в чём не бывало! — плакался Штырь. — Я за ней побежал, кричу: «Сука! Отдай водку, холера старая!» А она резво так от меня рванула, ножонками своими сморщенными перебирает, оглядывается и ухмыляется! Представляешь, какая ведьма?!»

Лена согласно кивнула, а Степан, почесавшись, добавил: «Надо охране сказать, чтобы её пошмонали как-нибудь на выходе. Зря, что ли, мне такие сны снятся?»

Зря или не зря Васильичу снились такие сны, его жена так и не узнала. Судьба пожилой уборщицы её не интересовала, а муж ничего больше про неё не рассказывал.

Маниакальная подозрительность Штыря, заставлявшая его пребывать в постоянной депрессии, постепенно стала нормой жизни. Лена привыкла к его вечно кислой мине, к нудному брюзжанию, к вспышкам гнева, к тотальному контролю за расходованием семейного бюджета.

«Мало того что на заводе все всё тырят, так ещё в собственной семье норовят потратить больше, чем надо!» — возмущался Васильич по поводу любой покупки. Какая бы цифра ни была обозначена на ценнике, ему всегда она казалась слишком большой.

Лишь однажды за всё это время настроение Степана вдруг стало меняться к лучшему. Он перестал мучить Лену придирками, в глазах появился загадочный блеск. Вместо обычного брюзжания муж сыпал шутками и анекдотами и сам же подолгу над ними смеялся. Жена и тёща с непониманием переглядывались, робко пытаясь выяснить причины столь внезапных перемен. Штырь отмахивался от них, с обидой ворча: «Что уже, и посмеяться нельзя?»

Женщины в конце концов бросили бесплодные попытки добиться объяснений, решив, что, наверное, на заводе всё как-то наладилось. Лена с Егоровной наивно полагали, что теперь Степан навсегда останется таким и будут они жить все вместе весело и счастливо до самой смерти.

Штырь часто говорил жене о своей мечте — наладить работу завода так, чтобы его личное участие там больше не требовалось. Чтобы сидеть дома, пить чай, отдыхать, а деньги сами лились рекой в карман. И чтобы на этом надоевшем предприятии не появляться, потому как видеть его уже сил нет. И от проблем устал, и рожи все эти заводские раздражают. Найти бы толкового управляющего, чтобы весь геморрой разгребал… Так ведь в жизни не найдёшь — ворюги все и сволочи. Потому и приходится тратить свои драгоценные нервы и здоровье, чтобы обеспечить себе достойную старость.

Но тогда Лена решила, что мечта мужа сбылась. Степан сделал всё, как хотел, и теперь весел и доволен.

Женщина делилась с матерью догадками, и в её глазах светилась надежда.

Подозрения стали терзать жену Васильича, когда местные газеты запестрели статьями о том, что в их городе планируется проведение кинофестиваля. Организатор — известная актриса Алиса Павлова, а спонсор — винно-водочный завод.

Все десять дней, пока шёл фестиваль, Степан не ночевал дома. Лена плакала. Муж не взял её с собой ни на торжественное открытие, ни на один просмотр фильма, ни на завершающий праздник — никуда.

«И так голова от всего пухнет, ещё тебя за собой таскать!» — бросил он обидную фразу и исчез из усадьбы. Лена смотрела по телевизору трансляцию с места проведения фестиваля и ревела белугой. Алиса Павлова раздавала интервью журналистам, не забывая благодарить спонсора в лице Штыря Степана Васильевича, который скромно улыбался рядом с ней. Миледи держала его под локоть.

На пятый день рёва Лена решила подать на развод.

Остановила её Вера. Дочь умела убеждать мать. Перспектива проживания на одной жилплощади вместе с ближайшими родственницами придавала ей красноречия. Лена оставила мысль о разводе, проглотив ревность и унижение. В конце концов, она наверняка знала, что муж, при всём своём желании, не может спать со своей любовницей. А значит, Миледи очень быстро его бросит.

Лена оказалась права.

Вскоре газеты написали о том, что известная актриса после кинофестиваля покинула их город. Штырь, как ни в чём не бывало, вернулся в усадьбу. Всё пошло по-старому. Степан вновь превратился в вечно брюзжащего ворчуна, донимаемого фобиями и болячками.

И вдруг… Снова хорошее настроение, снова блеск в глазах, снова смех и радость без повода.

Неужели?..

* * *

Пока Славка крутил баранку «мерседеса», Штырь составлял план действий на сегодня.

«Заехать на завод всё же надо, — думал он. — Раз уж выбрался в понедельник из дома, стоит проверить, как там чувствуют себя подчинённые без строгого хозяйского надзора. Нанести, так сказать, неожиданный контрольный визит. А пока суть да дело, Славку надо послать за Евочкой. Пусть подвезёт её на завод ближе к обеду. У девочки сегодня выходной, свожу её в ресторан. А дальше будем действовать по обстоятельствам. Можно зарулить, например, в какой-нибудь закрытый гостевой дом, желательно, с бассейном. Посмотреть, как Евочка будет в нём плавать… Без купальника…» Штырь блаженно зажмурился, но потом встряхнулся, отгоняя ненужные пока мысли. Сейчас надо настроиться на рабочий лад.

Кабинет директора располагался на первом этаже офисного здания завода. Васильич специально оборудовал его здесь, чтобы не подниматься по лестницам. Очень уж он их не любил, лестницы эти. Пыхтя, Штырь топал по коридору. Проходя мимо отдела маркетинга, он вдруг резко остановился. Смех и шум явственно слышались из-за закрытой двери. Васильич недоумённо поднял одну бровь и резким движением распахнул створку. Взору предстало потрясающее зрелище.

Столы в комнате были сдвинуты в угол. Несколько менеджеров, оседлавших стулья на колёсиках, с азартом гоняли теннисный мяч свёрнутыми в трубку листами ватмана.

— Та-ак! — рявкнул директор. — Что тут у вас происходит?

Игра мгновенно прекратилась. Кто-то закашлялся, на лицах застыло выражение растерянности.

— Производственная зарядка, — пискнул чей-то голосок.

Штырь хмуро глянул на смельчака.

— Зарядка, говоришь?!

Тот мгновенно спрятался за спину стоящего впереди товарища.

— Архипов где? — прозвучал грозный вопрос. Архипов был начальником отдела.

— Нет его, — ответил кто-то.

— А где он?

— Не знаем. Не приходил ещё.

— Та-ак!! Понятно!!! — Васильич развернулся и вышел из отдела, со всей силы хлопнув дверью. Стайка менеджеров испуганно вздрогнула.

Тяжёлой поступью Штырь направился к себе в кабинет. В приёмной сидела секретарша Валечка, меланхолично жующая булку. Завидев начальника, от неожиданности она подавилась и мгновенным движением закрыла на компьютере окно с пасьянсом.

— Здравствуйте, Степан Васильевич! — невнятно произнесла она. Говорить ей было сложновато, мешала недожёванная булка.

— Здравствуй! — буркнул Штырь и скрылся за дверью кабинета. Вид бездельничающей Валечки окончательно испортил ему настроение.

«Остальные небось тоже ваньку валяют!» — зло подумал он.