Это был действительно мощный флот, и его существование оказывало значительное влияние на турецко-германские военные планы.

У турок не было возможности состязаться с российским Черноморским флотом, хотя они разместили определенное число заказов на верфях Великобритании. Альтернативой могла стать отправка в Черное море австро-германских военных кораблей, но сомнение в том, как к этому отнесется Италия, помешало Австрии проводить столь рискованную военно-морскую политику.

Однако на суше миссия Лимана фон Зандерса работала с большим успехом и, располагая полной властью, за 8 месяцев достигла гораздо более внушительных результатов, чем их предшественники за 16 лет. Переучивать старший офицерский состав турецкой армии было слишком поздно (хотя фон дер Гольц считал это одной из своих задач). Дело решилось просто – около 100 немецких офицеров заняли самые ответственные посты в турецкой армии, в основном начальников штабов армий, корпусов и дивизий. Множество немцев и австрийцев занималось организацией тыла; были приведены в порядок и значительно улучшены комиссариат и технические службы. Немецкие специалисты создали санитарную службу в турецкой армии. Но основное внимание они всегда уделяли железнодорожным и дорожным коммуникациям, а также процедуре мобилизации.

Анатолийские железные дороги

Все главные железные дороги Турции в конце концов перешли в полное распоряжение немецкой и австрийской администрации. В Восточной Анатолии железная дорога еще не была продолжена на восток от Анкары (этому все предыдущее десятилетие усиленно сопротивлялась Россия), но линии Анкара – Сивас и Сивас – Самсун уже строились. В районе Эрзерума завершилось сооружение ряда стратегических дорог: Эрзерум – Кёпрюкёй, Эрзерум – Байбурт – Трапезунд, Гюмюшане – Эрзинджан – Шебинкарахисар, с ответвлениями на Эрзинджан и Сивас, а также на Гиресун и Орду. Вошли в строй дороги Анкара – Кайсери – Сивас и Кайсери – Адана. Впоследствии Кайсери стал узловым пунктом турецкой железнодорожной системы, поскольку уже являлся самым важным перекрестком дорог в Малой Азии. Через Кайсери и Сивас можно было перебрасывать войска с берегов Средиземного моря в Армению или из Армении в Сирию и Ирак.

Прогрессирующее сближение Турции и Германии завершилось подписанием 2 августа 1914 г. секретного договора, к которому через двое суток, в день начала Первой мировой войны, присоединилась Австро-Венгрия. Тем не менее официальная позиция правительства младотурок оставалась нейтральной, а мобилизация, объявленная 2-го числа, едва ли ускорила военные приготовления, которые проводились в более ранние неспокойные месяцы 1914 г.

Существовали различные нюансы в оценке этого альянса разными группами. Для людей, подобных барону Вангенхайму, германскому послу в Стамбуле и главному спонсору этого договора, он стал главной наградой за долгие годы напряженной и энергичной работы. Но германский Генеральный штаб по-прежнему скептически относился к перспективе сотрудничества с Турцией и не хотел принимать под свою опеку это «дитя». Он предвидел опасность англо-российской вылазки, которая могла бы открыть прямое сообщение между Западным и Восточным фронтами. Они считали, что главная задача Турции – не важно, нейтральной или воюющей – это держать проливы закрытыми.

Сам же Вангенхайм был недоволен этим секретным соглашением и стоял за немедленное объявление Турцией войны державам Антанты. Но турки очень аккуратно отказывались, ссылаясь на то, что им потребуется по крайней мере 36 дней, чтобы завершить первый этап мобилизации. Они беспокоились о том, смогут ли осуществлять оборону проливов, но гораздо сильнее опасались высадки русских на побережье Малой Азии или Болгарии, поскольку российский Черноморский флот того времени господствовал во внутреннем море. Всю неделю, пока в Золотой Рог не вошли крейсера «Гёбен» и «Бреслау», барон Вангенхайм сильно нервничал.

А тем временем люди с богатой фантазией в немецких и турецких правящих кругах строили гигантские планы по поводу германо-турецкого соглашения. Особенно сильное впечатление оно произвело на императора Вильгельма II. Какое-то время он был склонен преувеличивать вероятность серьезных внутренних волнений в России. Этот мираж ублажал и тешил надежды таких разных исторических личностей, как Бенджамин Дизраэли и Адольф Гитлер. Император считал возможным высадить в России несколько групп агитаторов и пропагандистов с оружием, деньгами и листовками, поставив перед ними задачу спровоцировать революционные или националистические движения; причем предпочтение здесь отдавалось украинцам и татарам. Авантюрный план немецкого императора предусматривал присутствие в Черном море сильного военно-морского флота, который защищал бы пути снабжения от нападения Российского флота. Таким образом, еще до прибытия в проливы «Гёбена» и «Бреслау», Вильгельм II предлагал отправить в Черное море мощный Австро-Венгерский флот. Энвер и Кемаль, по разным причинам, подчеркивали необходимость прибытия хотя бы одного австрийского дредноута в Босфор. Однако оба этих предложения были отвергнуты командующим Австро-Венгерским флотом, адмиралом Хаусом, которого поддержал император Франц-Иосиф.

Тем не менее некоторые варианты этой идеи встретили сочувственное отношение у многих влиятельных людей в Верховном командовании Австрии и Германии. 20 августа сам фельдмаршал Конрад фон Хёцендорф поднял вопрос о возможной высадке на побережье Бессарабии 50 тыс. турецких солдат для проведения диверсионной операции в российском тылу в Галиции. Главным препятствием стало отсутствие подходящего морского транспорта; кроме того, в своем докладе австрийский военный атташе в Стамбуле генерал Романковский указывал, что общее количество мобилизованных войск в регионе не превышает 50 тыс. солдат, то есть минимум, необходимый для обороны. Но и Вена, и Берлин настаивали, и через несколько недель было внесено предложение высадить 50 тыс. турецких солдат под командованием германофила графа Шептицкого на побережье Кубани для организации восстания кубанских казаков (которые, как полагали немцы и австрийцы, находились под влиянием украинских сепаратистов). Вероятно, никто не вспоминал о снах Давида Уркварта и о странствиях Сефер-бея и Бехчет-паши; но турецкое руководство хорошо понимало абсурдность этого проекта.

Однако мы решили рассказать об этих замыслах, поскольку они иллюстрируют романтические мечты о возможном военном сотрудничестве с Турцией, в противовес более прозаическому взгляду, который впоследствии и составил основу турецко-германских военных планов; впрочем, романтические идеи оказали на них определенное влияние. Люди с прозаическими взглядами ограничились выработкой чисто оборонительной стратегии для турецких вооруженных сил. Эту стратегию поддерживали генерал Лиман фон Зандере и Ахмет Иззет-паша, которые подчеркивали, что главная задача Турции заключается в том, чтобы не допускать сообщения между Россией и ее западными союзниками.

В Стамбуле Вангенхайм, который находился в очень плохих отношениях с Лиманом фон Зандерсом, остался пророком романтической школы, часто получая поддержку от императора Вильгельма. Среди турок романтиками были все три члена властного триумвирата: Энвер, Кемаль и Талаат. Главную роль воинственного политического мечтателя играл Энвер, фантазия которого не знала пределов. По всей видимости, существовало полное взаимопонимание между ним и фонтанирующим идеями бароном. В действительности между обширными амбициями младотурок и немецким толкованием этих амбиций существовала огромная разница.