– Да, – ответила я. – Ее.

Повисла долгая пауза.

– Значит, вы все-таки знакомы.

– Угу.

– Ничего не понимаю, – тихо пробормотал он. – С тобой точно все будет в порядке?

Когда задают такие вопросы, обычно хотят услышать – ну да, конечно, со мной все будет в порядке. Поэтому я посмотрела на него в зеркало заднего вида и произнесла:

– Конечно.

Он ехал к моему дому, но туда я пойти не могла. Марион наверняка шла за мной по пятам. Не хотелось даже думать, что она сделает с папой, если тот встанет у нее на пути. Ни одно место не казалось безопасным, но я знала, где хотела быть, поэтому сказала Нейту:

– Высади меня здесь.

Он остановился у заросшего холма, за которым тянулся ряд заборчиков и задние дворы. Трава серебрилась в лунном свете.

– Могу подъехать ближе, – сказал он. – Ты разве не домой?

Я указала на задний двор Билли. Большой, с овощными грядками и крутым домиком на дереве, который они с отцом построили в следующее после переезда лето. Я провела в этом домике много часов.

– Мне туда, – сказала я.

– Дом Билли Пэкстона? – Нейту почти удался нейтральный тон.

– Спасибо, что подвез, – совершенно искренне сказала я и вышла.

– Не за что. Но послушай, Айви…

Я оглянулась и посмотрела в его серьезные глаза. Над его красивыми губами все еще синел кровоподтек.

– Я никому ничего не расскажу. Обещаю.

– Расскажешь, но это неважно. – Я улыбнулась его девушке. – Спасибо за форму. Я верну.

– Оставь себе, – пролепетала она, и я представила, как выгляжу – исполосована свежими царапинами, воняю потом и хлоркой.

Уходя, я слышала, как Нейт снова врубил музыку. Вскоре они забудут о моем таинственном появлении, о моем испуге и о том, что я была голая. Забудут о девушке, которая выползла вслед за мной из-за деревьев. Я стану просто странным происшествием, нарушившим их предсказуемый вечер в пригороде. Я улыбнулась и побежала к Билли.

Одно из окон его комнаты выходило на левую сторону дома. Я поискала подходящие камушки, но нашла лишь огромные декоративные булыжники. Потом вспомнила привычки Билли и побежала к фасаду.

Он сидел на крыльце в белой футболке и пижамных брюках. Сидел, откинув голову и зажав в дрожащей руке пустой коробок спичек. Я учуяла запах сгоревших спичек, но сигаретным дымом не пахло. Увидев меня, он так быстро вскочил, что я догадалась: он ждал.

Наши тела столкнулись на нижней ступеньке крыльца; я уткнулась носом в чистый хлопок с привкусом диоксида серы; он зарылся в мои пахнущие аммиаком волосы. Наше дыхание синхронизировалось, и я прижалась к нему, все еще держа в руке золотую шкатулку.

– Что случилось? – пробормотал он. – Что-то же случилось?

Я приподнялась на цыпочках и зашептала ему в ухо.

– Пойдем в домик на дереве.

Он напрягся, отпрянул и посмотрел на меня.

– В домик на дереве. – Его глаза расширились. В них было столько надежды, что мое сердце чуть не треснуло. – Айви, ты… Ты…

– Я вспомнила.

Он пошатнулся.

– Так я и понял. Когда увидел, как ты бежишь по лужайке. Ты стала похожа… на саму себя. Не то что ты раньше не была собой, я просто…

– Да ладно тебе. Я все понимаю.

Он обнял меня, уткнулся носом мне в шею.

– Ты даже пахнешь по-старому.

– Как?

Он глухо пробормотал мне в плечо:

– Диким лесом.

Слезы обожгли мне глаза. Его мягкие волосы касались моей щеки.

– Как ты вспомнила?

– Давай в домике поговорим.

Он кивнул, но не выпустил меня.

– А если ты снова забудешь?

– Не забуду.

– Откуда знаешь?

– Пойдем в домик на дереве, – повторила я.

– Ладно, – тихо сказал он и вздохнул. – Давно я туда не поднимался. Надо взять что-нибудь постелить, там полно паутины.

Обнявшись, мы вошли в дом. Там, где он меня касался, кожу пронзали электрические разряды, остальное тело ждало его прикосновений. К нам подбежал Гремлин, замер, понюхал мои ноги и бросился бежать в темную гостиную.

– Не так уж плохо от тебя пахнет, – удивился Билли, глядя вслед псу.

Я тихонько рассмеялась.

– Я… мои ноги заколдованы. Потом объясню.

Его брови поползли вверх, он крепче сжал мою ладонь. Мы поднялись по лестнице, как двухголовый зверь, открыли скрипучий шкаф, где хранилось белье. Мне не стоило подниматься – его отец мог меня увидеть, – но мы не хотели разлучаться ни на секунду. На обратном пути я сняла с крючка ветровку, чтобы положить в ее карман золотую шкатулку.

Лестницы в домике не было, и чтобы забраться туда, надо было залезть на дерево. Я полезла первой, а Билли закинул мне простыни. Внутри было сыро, лежали сухие листья, но запах был в точности такой, как я помнила. Он напоминал запах из моей сигарной коробочки с примесью дождя, плесени и густого древесного аромата, что исходит от стеблей в том месте, где те прикрепляются к ветке. Я положила на старые половицы два одеяла, бросила подушки и стала ждать.

Я была права, лучше места не придумать. Домик был построен умело, с любовью и даже защищен от непогоды. В нем была одна комната размером с сарай с треугольной крышей, три окна и дверь, которая распахивалась внутрь. Но главное, домик находился в ветвях старого дуба, где я укрывалась много раз с самого детства. Здесь мы были в безопасности.

Билли толкнул дверь и зашел. Посмотрел на меня, оглядел комнату.

– Хорошо ты придумала.

– Ага.

В детстве я, разумеется, притворялась, что это наш настоящий дом, а когда мне исполнилось лет десять, стала мечтать, что мы переселимся туда после свадьбы и домик станет нашим семейным жилищем. Билли я в этом никогда не признавалась. Воздух здесь был полон мерцающих призраков наших прежних «я», наших тайн. Сколько раз мы лежали здесь, на деревянном полу, и наши головы соприкасались. Сколько раз мне хотелось поцеловать его или я надеялась, что он меня поцелует. Листья, шелестящие в лунном свете, отбрасывали на стены и наши лица кружевную тень.

– Иди сюда, – я потянула его вниз. Когда мы легли, остатки сил покинули меня, будто соль высыпалась из солонки.

– Ты спрашивал, что случилось, – сказала я. – Все, что я забыла – о тебе, о магии, – все это украла у меня мать. Она забрала мои воспоминания и заперла их в золотой шкатулке.

Я ощущала исходившее от него тепло.

– Заперла в переносном смысле?

Я покачала головой и достала шкатулку из кармана ветровки. От нее исходила угроза, как от заряженного оружия.

– Я знаю, она хотела таким образом меня уберечь. Но оправдывает ли ее это? Вот в чем вопрос.

– Мне очень жаль, – прошептал он. – Это… Мне очень