Лайза кивнула.

– Куда же они делись?

– Я не знаю, господин. Клянусь…

– Довольно клятв, Лайза, – решительно мотнул головой господин в черном. – Я верю тебе. Иначе мы не разговаривали бы сейчас.

Маска вынул руку из-под плаща. В руке была зажата золотая монета.

– Это все, чем я могу тебе помочь. Обещанные тебе деньги были потрачены на твое сегодняшнее освобождение.

– Освобождение? – не поверила девушка. – Вы хотите сказать, что я свободна?

– Ты заслужила это.

– Но работа…

– Ты оставила мне достаточно времени, чтобы ее закончить. Кучер! Вывезешь ее из города и отпустишь на все три стороны. Полагаю, Лайза, ты понимаешь, что после всего случившегося ты никогда не сможешь появиться в столице.

– Да, господин! – в радостном возбуждении воскликнула Лайза.

– На этом все. Обо мне и об этой работе забудь. Прощай…

Маска повернулся к воровке спиной и уже сделал шаг в сторону факела, намереваясь загасить его. Но вдруг почувствовал прикосновение к плечу. Вздрогнув, молодой человек обернулся.

– Что еще? – проворчал он.

Лайза опустила руку.

– Это, без сомнений, слишком смело с моей стороны, но… – «Подумать только, – вздохнула девушка, – год назад мне не было бы до этого никакого дела…» – Я прошу вас помочь еще одному человеку, которого вы использовали. Баронессе Грей. Я знаю, вам это по силам!

– С какой стати мне помогать ей? Разве ей угрожает опасность? Разве Полковник подозревает ее? – нахмурился Маска.

– Я бы на его месте подозревала. Если горничная воровка, логично предположить, что стоит за ней госпожа. Но… Дело не в этом. Подозрения Полковника не имеют значения, – Лайза замолчала, подбирая слова для дальнейших объяснений.

Маска не разгадал смысла повисшей паузы и уверенно произнес, имея, впрочем, на то все основания:

– Полковник не посмеет арестовать невиновного.

– Полковник – человек подневольный. Он не посмеет не подчиниться прямому.

Господин в черном нахмурился.

– Да, вероятно. Но кто может приказать ему это?

– Королева. Он сам признался мне. Обещал ее покровительство в обмен на свидетельство против Анны-Марии.

Маска все еще продолжал хмуриться, но что-то переменилось в его отношении к опасениям Лайзы. Словно раздумья его были теперь связаны не с опасностью, не с угрозой жизни, а с досадным недоразумением.

– М-да… – протянул Маска. – Ее величество на такое способна. Ревность совсем лишила ее рассудка!

Маска с досадой вздохнул, повторил свой приказ кучеру, вновь попрощался с воровкой. Когда тюремная карета скрылась за поворотом, молодой человек снял со стены факел. В наступившей темноте можно было разглядеть лишь легкую тень, скользнувшую по стене и растворившуюся среди темных стволов деревьев в королевском парке.

* * *

Возле паркового пруда Маску уже ждал господин.

– Друг мой, что-то случилось? Вы опоздали! – обратился он к Маске. Голос его переполняла тревога.

– Разговор с Лайзой несколько затянулся.

– Вы все же вытащили воровку из тюрьмы? – с неодобрением поинтересовался господин. Маска ничего не ответил. – Что ж… дело ваше.

Господин приблизился к молодому человеку, ближе, опасаясь быть услышанным.

– Где драгоценности? – спросил он.

Маска, не говоря ни слова, отстегнул от пояса бархатный мешочек. Лицо его при этом покрыла тень печали, что было заметно даже без всякого освещения.

– Здесь все? – на всякий случай уточнил господин, озадаченный замеченным.

– Да, – кивнул Маска. После недолгой едва слышно прошептав: – Здесь все семь «дворянских честей».

– Семь? – по лицу господина также скользнула едва уловимая, но легко замеченная его собеседником тень. – Но откуда же взялась честь графа Кантени?

Маска опустил голову, прикрывшись полами шляпы. Отвечать на вопрос ему, очевидно, не хотелось, но иного пути не было.

– Чести графа здесь нет, – проговорил он. – Здесь честь рода Грей.

– Честь барона?! Мой друг, но вина барона не доказана!

– Слишком многое на него указывает…

– Но прямых доказательств нет!

Вдруг господин осекся. Несколько секунд он пристально смотрел на собеседника, потом побледнел:

– Барона Грея нет в столице.

– Честь рода Грей вовсе не обязательно должна быть честью барона, – с готовностью объяснил Маска.

Господин закрыл глаза, коснулся похолодевшей рукой лба.

– Вы сошли с ума… – выдохнул он.

– Пожалуй, я не стану с этим спорить.

– Но если вы ошиблись? Что если барон непричастен к заговору?

– Он причастен. И это будет доказано.

– Но как? До завтрашнего бала слишком мало времени. И отложить уже ничего нельзя!

– Уверяю вас, господин, откладывать ничего не нужно, – ответил Маска. Его спокойствие скорее озадачило, чем испугало господина. – А что касается времени… Мне хватит пары минут.

– Пары минут… – господин в задумчивости обхватил себя руками. – Но что вы намерены сделать?

– Оставьте вопросы. Просто доверьтесь мне и в точности исполните все, о чем я попрошу – я напишу вам утром, Маска как будто улыбнулся и привычно добавил: – Я все устрою.

– Вы как всегда отводите мне роль пешки, друг мой. И не оставляете возможности поступить иначе: я все исполню согласно вашему плану. Могу ли я еще чем-то помочь вам?

– Нет. А впрочем, – Маска поднял голову и посмотрел прямо в глаза своему господину: – Постарайтесь сделать так, чтобы до завтрашнего вечера ее величества не повредила баронессе Грей.

Господин кивнул, хотя просьба и показалась ему несколько странной:

– Обещаю, вашим планам она не помешает. Что-то еще?

– Больше ничего. На этом нам стоит сегодня распрощаться, мой господин. Встретимся после бала.

– Как вам будет угодно. Берегите себя.

Не сдержавшись на этот раз, господин сорвал с головы Маски шляпу, чуть наклонился и с нежностью коснулся губами его лба. Молодой человек не воспротивился, хотя и не одобрил столь неосторожного проявления чувств.

Восьмого июня Анна-Мария проснулась в прекрасном расположении духа. Испортить его не могли ни необходимость терпеть Джона вместо Лайзы возле себя, ни необходимость терпеть его заботы и выслушивать его советы. Дворецкий привычно клятвенно обещал уже к вечеру найти новую служанку, ведь сам он не мог выполнять часть положенных горничной обязанностей. Юной баронессе в это привычно не верилось. И все же Анна-Мария решила быть с ним вежливой и милой.