— Все в порядке, — солгала я.

— Ты где пропадаешь? Телефон не отвечает. Я тебе звоню-звоню.

Врать Алексу не было сил, и я поведала ему ту же версию вчерашнего происшествия, что и Маше. Правду, но не до конца.

— Лиз! — Когда я дошла до ранения Макса, он взволнованно перебил меня. — Почему же ты мне не позвонила?

Я оторопело подняла глаза: взгляд Алекса был средоточием беспокойства. Он сожалел, что не был вчера рядом со мной, чтобы поддержать и помочь. А у меня вчера и мысли не возникло о том, что можно позвонить Алексу и поделиться с ним возникшей проблемой. Свои проблемы я привыкла решать сама, ни на кого не полагаясь. Но той семнадцатилетней девочке, какой я была в его влюбленных глазах, присутствие Алекса вчера очень бы понадобилось.

— Я телефон потеряла и не могла тебе позвонить, — пробормотала я в свое оправдание.

— Телефон — ерунда. Главное, что с тобой все в порядке!

В порядке?

— Да, конечно, — бодро заверила я, в то время как мое сердце разбивалось вдребезги о его любящий взгляд, а моя душа умирала при одной мысли о том, что сегодня я вижу его в последний раз.

— Лиза, — с невыразимой нежностью прошептал Алекс и притянул меня к себе, обнимая бережно и ласково. — Как хорошо, что ты пришла! Я только о тебе и думал.

Я замерла, боясь шелохнуться. Только бы Алекс не понял меня превратно, только бы не решил, что я пришла к нему домой, чтобы соблазнить… Поцелуи я еще выдержу, нечто большее грозит обернуться катастрофой. Нельзя допустить, чтобы он увидел мое истинное лицо, нельзя, чтобы догадался, кто я на самом деле.

— Пойдем, — он потянул меня по коридору. — Я хочу тебе кое-что показать.

Черный кот Буш с шипением кинулся вон из комнаты, как только я переступила порог.

— Женоненавистник! — шутливо крикнул Алекс ему вслед и сказал, подходя к шкафу: — Придется тебе, Лиз, его приручать, когда станешь здесь хозяйкой.

Он стоял спиной ко мне, держа в руках какую-то деревянную шкатулку, поэтому не видел болезненной гримасы, исказившей мое лицо. Зачем он говорит такие жестокие, невыносимые слова, от которых каждый глоток воздуха превращается в серную кислоту? Ах да, он же еще не знает, что видит меня в последний раз. Он еще может мечтать и надеяться. Счастливый…

— Алекс, — глухо позвала я, не узнав в этом робком, Умоляющем всхлипе своего голоса, — иди ко мне. Поцелуй меня, пожалуйста…

Алекс порывисто шагнул ко мне. Как хорошо, что нет нужды просить его дважды. Его губы были порывистыми и теплыми, как дыхание летней ночи. Его руки грели мои плечи, ласкали шею, скользили по спине, заставляя забыть обо всем. И не было уже ни жажды, ни осуждения родителей, ни разницы в возрасте и опыте, ни трагического прошлого, ни мучительного настоящего. Только он и я. Мужчина и женщина. Двое во всей вселенной. И больше ничто не имеет значения.

Внезапно его пальцы скользнули по моей ладони, и на запястье лег ободок металла. Я не успела разглядеть — его накрыла горячая ладонь Алекса. Поцелуй прервался, и я подняла глаза с немым вопросом.

— Лиза, — его щеки порозовели от волнения, а глаза горели решимостью, — этот браслет принадлежит нашей семье почти сто лет. Отец подарил его маме, когда они поженились. А мама отдала мне, чтобы я передал его своей единственной… Эта единственная — ты.

Земля подо мной покачнулась, все силы разом покинули меня, как вода из опрокинутого сосуда. Я пришла сюда, чтобы расстаться с Алексом, а он фактически сделал мне предложение. Невыносимо, больно, мучительно, сладко… Мой сон начинал сбываться, превращая жизнь в кошмар. Алекс не дал мне упасть — крепко удержал за талию. Его ладонь переместилась с моего запястья, открывая взгляду широкий золотой ободок с тонкой резьбой в виде виноградной ветви и крупными рубинами-ягодами. Запястье словно обожгло огнем, перед глазами потемнело.

— Я люблю тебя, Лиза, и хочу…

— Откуда это у тебя? — глухо перебила я, не слыша его слов, во все глаза глядя на витиеватый узор, знакомый до мельчайшей завитушки, на изысканную огранку камней, на изящный замочек-цветок с клеймом известного ювелира. Золото потемнело от времени, на рубинах я обнаружила несколько новых крошечных царапин, не видимых человеческому взгляду, но сомнении не было: это был мой браслет. Браслет, подаренный родителями по случаю окончания гимназии и утерянный вскоре после свадьбы. Изготовленный в единственном в экземпляре по дизайну Лидии.

— Я же сказал, браслет принадлежит моей семье много лет. Тебе нравится?

Я кивнула, сглотнув ком, подступивший к горлу. Лидия была права: кто-то из прислуги выкрал браслет, а потом он попал в руки предков Алекса. Удивительно, до чего тесен мир!

— Очень красиво, — медленно вымолвила я. — Настоящий винтаж. Должно быть, он принадлежал какой-то русской княжне…

— Мои предки не были князьями, — с улыбкой возразил Алекс, гладя мои застывшие плечи. — Помнишь, я говорил, прапрадед был офицером и служил при дворе?

Сердце кольнуло в предчувствии беды.

— Как его звали? — выдохнула я.

— Его звали Алексей Соколов, граф Соколов.

Воздух в моих легких превратился в смертельный яд, когда из уст Алекса прозвучало имя моего покойного мужа. Наверное, я изменилась в лице, потому что руки Алекса замерли на моих плечах и сжали их чуть сильнее.

— Лиза, что с тобой?

— Просто это все так неожиданно… — Неимоверным усилием воли я выдавила из себя улыбку. — Наверное, с этим браслетом связана романтическая история, раз он передается столько лет от супругов к супругам?

— Ты на редкость проницательна. — Он легонько поцеловал меня в висок. — Прапрадед подарил его своей любимой, когда у них родился сын.

«Нет-нет! — хотелось закричать мне. — Все это какой-то чудовищный фарс! Алексей любил только меня, и у нас с ним никогда не было детей». Но я лишь стояла, оцепенев, словно заколдованная Снежной королевой, и не могла вымолвить ни слова, а браслет жег руку, словно раскаленный.

— Дело в том, — продолжил Алекс, — что прапрадед был женат. Его женой была какая-то дворянка из богатой семьи. А вскоре после свадьбы он встретил мою прапрабабку и полюбил ее.

— Кем она была? — безжизненно спросила я.

— Кажется, балериной. Не очень известной, зато очень красивой.

Еще бы, горько усмехнулась я, с трудом пытаясь удержать себя в руках. Алексей всегда был ценителем женской красоты. До свадьбы Лидия не раз сообщала мне, что Алексей на балу не сводил глаз с той или иной юной прелестницы, но я не хотела ничего слышать. Для меня во всем мире не существовало никого, кроме него. И я слепо верила в то, что занимаю в его сердце такое же место, как он в моем. После свадьбы мать прекратила все разговоры. Тогда я думала, она поверила в любовь Алексея ко мне, сейчас подозреваю, что, смирившись с моим выбором, предпочла закрыть глаза на мимолетные увлечения зятя.