Я живу хорошо, нас кормят три раза в день. Может, кто-нибудьпривезет мне пряников или печенья? А еще изорвалось платьице, и придется Новыйгод встречать в драном, новое дадут только весной. Пожалуйста, возьми меня назимние каникулы, я никогда не буду ругаться с Сережей. Миленький папа Петя, нупожалуйста, хоть на два денечка. Забери меня отсюда! Я отлично учусь.

Лисочка».

«Папочка Петя!

Я живу хорошо. Почему ты не отвечаешь на мои письма? Желаютебе счастливых первомайских праздников, здоровья и радости. У меня все хорошо,а конфет уже не хочется. Ну пожалуйста, забери меня на лето.

Лисочка».

«Уважаемый Петр Фадеевич, пишет Вам директор детского домаимени Надежды Крупской Власихина Антонина Ивановна. Мне кажется, вам следуетхотя бы один раз приехать к нам и поговорить с Лисочкой. Девочка очень скучает.В нашем доме много детей, у которых имеются родственники, которые привозятсладости, книги, игрушки, правда, не часто и не всем.

За те два года, что Лисочка живет у нас, вы не написали ейни одного письма. Если сумеете выкроить время и приехать, ребенок будетсчастлив. Если не способны найти пару часов, пришлите ей посылку. Мы неограничиваем набор еды, только не следует класть рыбные консервы и майонез,лучше пряники, конфеты, печенье. Детей хорошо кормят, но лакомства на столахбывают только на праздники или когда приезжают шефы. Лисочка беспроблемныйребенок, она может стать вашей помощницей по домашнему хозяйству. Девочкаотлично учится, ведет общественную работу, она живо интересуется политическиминовостями, помогает младшим. Лисочка старшая по спальне. Прилагаю листокуспеваемости.

„Русский язык — отлично. Литература — отлично. Математика —хорошо. История — отлично. Иностранный язык — хорошо. Ботаника — отлично. Труд— отлично. Физкультура — отлично. Поведение примерное“.

С глубоким уважением А. Власихина».

Мне стало очень грустно. Маленькая наивная Лисочка, любимая,балованная мамой девочка, оказавшись в приюте, наверное, заболела от тоски. Вдетском доме, даже самом хорошем, ребенку не хватает тепла, ласки, сладостей, вконце концов, простых, копеечных карамелек и ирисок, которые можно есть, несчитая. Неужели Петр Фадеевич был настолько жесток к девочке? У него же имелсясобственный сын! Как правило, мужчины с детьми более мягкосердечны, чем те, укого их нет.

Я продолжал читать письма. Лисочка прислала их штуктридцать. Потом, наверное, поняла, что у «папы Пети» каменное сердце, иоставила надежду вернуться в семью Кузьминских. Собственно говоря, тут всеписьма были от девочки, кроме двух: послания от директрисы и еще одной записки.

«Уважаемый Петр Фадеевич,

понимаю ваш страх, но при условии определеннойвоспитательной методики и неких, очень слабых успокоительных возможно стойкоеулучшение. Личностные качества вполне поддаются корректировке. К сожалению, яне являюсь специалистом в области детской психологии, могу посоветоватьобратиться к Бекасову Артему Ивановичу, его адрес прилагаю. Пусть вас несмущает молодость психолога, он очень талантливый человек, его ждет яркоебудущее.

Профессор Талызин С.И.».

Я сложил письма в пакет, поколебался пару минут, затем сунулв свой портфель. Дам завтра почитать Норе, потом верну их на место. Странно,что такой жестокий человек, как Петр Фадеевич, не выбросил письма. Отчего он иххранил?

Утром я встал около десяти и пошел на кухню. ЛарисаВикторовна топталась у плиты. Увидав меня, она бросила нож, которым резалахлеб, и заголосила:

— Что делать теперь, а?

— Вы о чем? — делано спокойно спросил я.

— Так Сергей Петрович в больнице, — причиталаэкономка, — а что с похоронами будет? Анну-то упокоить надо! Кларочка,бедная, на тень похожа! Лежит у Беллочки в мансарде.

— У Анны есть муж, — тихо сказал я, —Валерий. Наверное, он уже занялся похоронами.

Лариса всплеснула руками.

— Ой, не знаю! Он утром, как всегда, молчком влез вмашину и отбыл, ничего не сказал, ни словечка!

— Значит, сам займется похоронами. — Я попыталсяуспокоить напуганную экономку.

Лариса раскрыла было рот, но тут в кухню вошел садовник.

— С ума сошел, — наскочила она на него, —здесь еду готовят, а он в грязной обуви приперся!

— Так пуговицы отдать, — объяснил мужик, —все погорело, а они остались!

С этими словами он протянул к ней грязную руку и разжалкулак. На широкой ладони лежала куча кругляшков черного цвета.

— Если помыть, — гудел садовник, — вполне ещесгодятся.

— Ступай отсюда, — Лариса замахнулась на негопосудным полотенцем, — выкинь дрянь от греха подальше.

— Хорошие же пуговки!

— Давай сюда, — обозлилась экономка, — высыпьна мойку и убирайся с глаз долой!

Садовник, сопя, ссыпал на нержавейку содержимое ладони и,качая головой, исчез.

Лариса Викторовна в сердцах воскликнула:

— Видали дурака?

— Что он сделал не так? — поинтересовался я.

— За каким лешим пуговицы эти приволок! — злиласьэкономка. — Иван Павлович, сделайте одолжение, вон совочек висит, заметитеих на него и в ведро бросьте. Ну не могу я сама это сделать, прямопередергивает.

Я недоуменно глянул на темную кучку.

— Это пуговицы?

— Да.

— Похоже, они обгорели.

— Конечно, — кивнула Лариса, — только такомуидиоту, как наш садовник, могла прийти в голову идея отмывать эту гадость!Ясное дело, если платье сожгли, так и пуговицы испорчены.

— Какое платье сожгли? — насторожился я.

— Глафирино, — понизив голос, сообщилаэкономка, — Сергей Петрович из больницы позвонил и велел: «Ступай в чулан,возьми серое платье и сожги. Уж не знаю, кто в нем по дому ходит, если призрак,то небось постесняется голым бегать».

Выслушав мой рассказ, Нора пришла в возбуждение.