Раздался очередной беспокойный стук в дверь.

– Войдите. – Голос Нарины дрогнул от тревоги, распустившей свои склизкие щупальца у нее в груди.

Дверь растаяла, и на пороге показался запыхавшийся Джейлос Акарим. Его кудри разметались во все стороны, руки дрожали.

– Арона Опирум, там… ведь… аро Семпер, – он не смог связать и пары слов. – Скорее, пожалуйста… Идемте… Вы очень нужны…

Нарина не стала расспрашивать бедного мальчика, лишь взглянула на гостью, приглашая с собой. Та кивнула с устрашающе хладнокровным выражением лица.

Они втроем быстро спустились вниз. На улице Нарина скомандовала толпе расступиться. Но требование, произнесенное сдержанным тоном, обычно порождающим безоговорочную тишину в ее присутствии, было проигнорировано. Хаминия хрипло рявкнула:

– Прочь, мальцы!

Несколько десятков студентов опасливо и поспешно стали расходиться, постепенно открывая сидящего на корточках Вермона, который придерживал голову лежащей без сознания Таллики Алнор. Свободной ладонью с начерченной руной он водил вдоль ее тела. На ее лице вздулись извилистые сосуды кораллового цвета.

– Аро Семпер? – Нарина, нахмурившись, подошла и склонилась к алхимику.

– Не приближайтесь! – он вскинул руку, преграждая путь.

Нарина замешкалась, не понимая, что произошло с находившейся в арестантских ведьмой. «То есть волшебницей», – поправила она себя.

– Ее отравили? Она жива?

– Пульс есть, – кивнул Вермон. – Но, арона Опирум, вы видели это?

Он немного приподнял рубашку Таллики – кожа живота была стальной, словно у статуи.

– Это то, о чем я думаю? – ужаснулась Нарина и, встретив подтверждение в одном взгляде алхимика, громко отдала приказ шамадорцам: – Всем разойтись по своим комнатам и не покидать их, пока я не распоряжусь!

Студенты приглушенно начали возмущаться.

– Я что, говорю на тумматском?! – яростно прорычала она. – Живо в свои комнаты! Все!

Шамадорцы притихли и начали суетливо заходить в здание. Нарина присела рядом с Талликой и всмотрелась в ее посеревшее лицо, искаженное гримасой боли.

– Нужно отнести ее в госпиталь. С ядом Атей справится, а с вирусом разберемся позже…

– Да, конечно, – Вермон подхватил Таллику на руки. – Простите, арона Опирум. Я примчался сразу, как только получил сигнал пожарной тревоги из арестантских. Кто-то отравил ее и поджег помещение. Возможно, последнее сделала сама Таллика, чтобы позвать на помощь…

– Пламя принесет хворь, – Нарина до боли сжала губы в тонкую линию.

– Что?

– Несите ее в госпиталь. Скорее! Огонь погасили?

– Да, думаю, да. Кузины Сил взяли это на себя.

– Хоро… – Нарина осеклась. Таллика вдруг забилась в конвульсиях.

– Кажется, не успеем, – в панике пробормотал Вермон, крепче прижимая Таллику к себе. Из ее рта полилась пена кораллового цвета.

– Хами? – Нарина тревожно взглянула на безмолвную, точно тень, заклятую подругу. Та поняла ее без слов:

– Я приведу Витао.

Хаминия коснулась Амантеса, пропустила через себя сгусток пурпурной энергии и, обратившись в сойку, взметнулась ввысь.

– Положи ее на землю, – распорядилась Нарина.

Она присела рядом с Талликой, сильно надавила пальцами на ее виски и закрыла глаза, призывая дар, которым пользовалась крайне редко, стыдясь его и опасаясь осуждения, как в детстве. Нарина с отчаянием поняла, что ничего не сможет сейчас сделать для спасения студентки без посторонней помощи, но не могла бездействовать. Тяжело вздохнув, она проникла в подсознание Таллики, погружаясь в глубинные нейронные связи.

Нарина увидела на залитой ярким солнечным светом поляне молодую пару, весело играющую с воздушным бумажно-тряпичным драконом. Они шутили и смеялись, время от времени поглядывая на маленькую черноволосую девочку лет пяти, увлеченно рисующую рунированными мелками на пергаментах.

– Таллика, – тихо позвала Нарина.

Девочка обернулась и с любопытством уставилась на нее большими серыми глазами.

– Я присяду? – мягко спросила Нарина.

Таллика улыбнулась и подвинулась, освобождая место на небольшом покрывале.

– Это твои мама и папа? – осторожно уточнила Нарина, пытаясь войти в доверие. Чужое сознание могло взбунтоваться, если бы восприняло ее врагом. Таллика кивнула.

– Что ты рисуешь? Покажешь?

Девочка расплылась в довольной улыбке и протянула пару листов Нарине, которая вздрогнула от увиденного. С поразительной точностью на них были изображены стальная статуя молодой женщины и повесившийся смуглый мужчина. Нарина обеспокоенно взглянула на Таллику: бедная девочка помнила каждую деталь гибели родителей.

– Таллика, ты очень сильная и выносливая. Плохой человек пытался тебе навредить, но ты должна бороться, иначе… – Нарина замялась, не зная, как объясниться с пятилетним ребенком.

Девочка вопросительно посмотрела на нее:

– Я умираю?

Нарина сглотнула ком в горле:

– Мы этого не допустим. Скоро прибудет помощь, а пока ты должна держаться. Дай мне руку. Ты не боишься?

Таллика в очередной раз улыбнулась и с детской непосредственностью ответила:

– Нет, мама и папа возьмут меня с собой играть. Они всегда пускают дракона вдвоем, а меня не зовут, но теперь обещали…

– Еще не время, Таллика! Ты должна бороться! Рано умирать. Ты нужна в мире живых.

Нарина разнервничалась и хорошенько встряхнула девочку. Та взглянула на нее с осуждением.

Раздался устрашающий раскат грома. Зигзагообразные трещины рассекли безмятежный солнечный сюжет, словно старинное полотно порвалось сразу в нескольких местах. Таллика испуганно обхватила Нарину ручонками.

– Не бойся, я с тобой. Я рядом. – Она тоже обняла девочку.

Поляна начала распадаться на лоскуты.

– Это неправда! Все неправда!!! – вдруг закричала Таллика, крепче прижавшись к Нарине. – Мне очень страшно, тетя, я не хочу в темноту! – Она заплакала и пропищала: – Злая старуха сказала, что меня покарает Вер-Шитель. Не оставляйте меня, пожалуйста! Я боюсь!

– Я никуда не денусь, я с тобой. – Голос Нарины дрогнул. Исчезающая в кромешной тьме картинка означала лишь одно – мозг Таллики погибал. – Ты сильная и смелая, ты справишься! – продолжала твердить Нарина, стараясь не смотреть на черные расщелины, в которые все проваливалось. – Осталось подождать совсем немного, помощь близко…

Тьма уже окружила их, оставив в бездонном пространстве лишь покрывало, на котором они сидели. Нарина сосредоточенно зажмурилась в попытке собраться с мыслями. Мелькнула идея расспросить Таллику о планах Гитера, пока не поздно, но общение с подсознанием всегда походило на игру в луизирскую рулетку – зачастую невозможно было добиться ничего вразумительного, а если и выходило, достоверность полученной информации всегда оставалась сомнительной. Поэтому она отложила дознание на потом и открыла глаза. Заплаканная Таллика заглянула ей прямо в душу и еще раз крепко обняла.

– Уходи, тетя, а то темнота съест и тебя.

С трудом забытое благодаря целебным настойкам материнское чувство защемило сердце Нарины, словно она снова теряла родную дочь. Нарина прижала девочку еще ближе.

– Я никуда не уйду, все будет хорошо, – прошептала она на ушко Таллике, заботливо поглаживая по голове. На глазах выступили слезы. – Все будет хорошо, – повторила она, на мгновение прикрыв веки.

– Арона Опирум? –