«Не торопись» – где-то в глубине подсознания еще оставался уголок рассудительной трезвости.

Маша бесшумно переползла к узкой щели между валунами и осторожно заглянула в нее.

Обзор получился не очень широким, но она увидела достаточно. Перед ней расстилалась унылая серая пустыня, плоская как стол, лишенная горизонта, лишенная неба. Прах и пепел внизу, свинцовая крышка сверху.

Замершие человеческие фигуры стояли то там, то сям, словно шахматы на гигантской доске, лишенной полей.

Мертвая тишина. Ни шороха, ни ветерка.

Они ждали. Ждали, уставив лица в сторону каменной насыпи, за которой пряталась оцепеневшая от ужаса Маша.

Кто бы они ни были, но это не Проводники – единственная отчетливая мысль ослепила Машу своей бесспорной очевидностью.

Ловцы!

Она в ловушке!

Раскрыта и беспомощна!

Унылая долина вдруг вздыбилась, завихрились пепельные смерчи, земля вспучилась пузырем, стряхивая с себя фигурки беспомощных людишек, поднялась грязно-серой гигантской волной, загрохотали осыпающиеся камни, неподвижный воздух наполнился тонкой взвесью праха, дикий нечеловеческий вой ударил Машу по барабанным перепонкам, она схватилась за уши, упала и, уже ничего не соображая, откатилась от насыпи.

Взбесившаяся равнина нависла над Машей, готовая поглотить ее, растереть в порошок, развеять, впитать в себя.

Маша завизжала в ответ, и ее голос взвился, столкнулся с воем вздыбившейся долины:

– Не-е-е-е-е-ет!

Она инстинктивно выставила вперед руки и ударила со всей мощью, на которую была способна.

Рядом возникла Маленькая Японка в красном кимоно, ощетинил иглы Дикобраз, взмахнул молотом Гном, оскалился гигантский Волк.

– Уходи! – велела Маленькая Японка. – Я их задержу.

Маша вскочила на Волка, он рванул с места…

Темнота и тишина обрушились на нее, она судорожно вцепилась в жесткий загривок Волка – и проснулась…

Запись в дневнике

К чему снятся такие сны

У меня не расстроенное воображение и с психикой все в полном порядке. Я уверена… почти. Просто так уж сложилось, так вышло, так карта легла. Одним словом, по ночам я не сплю, а провожаю мертвецов к Границе.

Я не знаю, что за ней, я даже не знаю, что это такое – Граница. Но я знаю: те, кого я должна проводить, без меня не справятся, они станут жертвами безжалостных ловцов душ. Хуже этого быть уже не может.

Я не выбирала себе такую судьбу – быть Проводником мертвых. В этом нет ничего героического или увлекательного.

Сейчас я привыкла. Но порой ужас накатывает на меня так же, как при первой встрече с потерянными душами.

Если вы спросите меня, каково это – провожать мертвецов, я отвечу: тело мое, как ему и положено, лежит в моей комнате на диване, укрытое одеялом, а сама я в это же время нахожусь очень далеко, не в смысле километров, и даже не лет, а несоизмеримо далеко – в совсем другом измерении, где нет ни расстояний, ни времени.

Они приходят ко мне почти каждую ночь – заблудившиеся, потерянные, отчаявшиеся… Некоторые даже не знают, что умерли. У них начисто отсутствует память, они считают себя живыми. Другие все понимают, но почему-то делают вид, будто их это не касается – смерть, их нынешнее состояние они воспринимают почти равнодушно, отстраненно.

Одни равнодушны, другие злы. Одни напуганы, другие точно знают, чего хотят. Одни смирились, другие пытаются удержаться, у них остались какие-то незавершенные дела, их тянет назад, они паникуют, мешают другим, пугают и пугаются.

У них, казалось бы, должен быть один Проводник – смерть. Но смерть, вместо того чтобы отправить свой урожай прямехонько по назначению, неряшливо теряет часть по дороге – вот этих-то потерявшихся я и провожаю.

Это все, что я знаю о себе и о них.

Там, в Междумирье, я выгляжу почти как в нашей реальности, разве что одета немного странно – в кожаный охотничий костюм и мягкие сапожки. Раньше я думала, что у всех Проводников такая униформа, а потом поняла: я могу выглядеть как угодно, в зависимости от настроения или обстоятельств, но так как я увлекаюсь средневековыми фэнтези, то мой наряд охотницы и воительницы возник автоматически, исключительно из подсознания.

Я предполагаю, что должны быть еще Проводники, и я точно знаю, что существуют очень злобные существа, питающиеся неприкаянными душами, – я называю их ловцами.

Откуда я знаю о них? Еще бы мне не знать! Я отнимаю у них легкую добычу, увожу из-под носа. И я сильнее их, во всяком случае сильнее тех, с кем мне доводилось столкнуться.

Моя сила их не остановит. Они преследуют меня, наносят удар за ударом, ищут слабину. Я всегда начеку, всегда в напряжении, как бессменный часовой. У меня есть стражи – мои помощники, защитники и соглядатаи: Маленькая Японка в красном кимоно, Дикобраз, Гном и Волк. Они отражения моих детских воспоминаний, потусторонние слепки моей памяти, точнее не объясню. Но они так же реальны в Междумирье, как, например, моя подруга Ольга в нашей реальности.

Порой я боюсь сорваться, не успеть, попасть в расставленные ловушки, но ночью ко мне опять приходят заблудившиеся души и молят о помощи.

У меня нет выбора. Я – Проводник. И я веду их к Границе.

Подруги как обычно сидели в любимом кафе. Забытое, таяло в вазочках разноцветное мороженое: у Маши – с черной смородиной и шоколадом, у Ольги – фисташковое и малиновое.

Маша задумалась и несколько долгих минут как будто отсутствовала. Ольга терпеливо ждала, она достаточно хорошо изучила подругу и ее странности. По обыкновению она рассматривала немногочисленных в это время дня посетителей, обратила внимание на компанию симпатичных ребят за дальним столиком, те тоже ее заметили, повернули головы, один даже рукой взмахнул: «Привет!» Ольга чуть заметно улыбнулась – ничего личного, так, для разминки.

Маша вдруг очнулась от своей задумчивости и, зацепившись взглядом за Ольгину полуулыбку, заметила ребят за соседним столиком. Так посмотрела на одного из них, уже готового идти знакомиться, что он обреченно опустился на свой стул.

– Ну вот, – Ольга разочарованно пожала плечами, – отшила, и слова не сказав.

– Я? – удивилась Маша. – Кого отшила?

– Да парня за тем столиком, – Ольга чуть заметно повела подбородком. – Вроде приятные ребятишки, пообщались бы…

– Пообщались? Зачем? – не поняла Маша.

– Нет, ты какая-то не такая в последнее время, – вздохнула Ольга.

– Неужели только в последнее? – мрачно пошутила подруга.

– Маш, пожалуйста! Ты же знаешь, я о тебе беспокоюсь, и если я говорю, что заметила за тобой какие-то особенные странности, понимаешь, о чем я? Особенные – значит такие, которых раньше не было, – она понизила голос для пущей убедительности: – Что-то случилось?