Внезапно оба клинка начали бешеное вращение, со свистом рассекая воздух. Звук не достигал ушей Шанкара, вокруг стоял такой шум, что молодой человек вряд ли услышал бы сам себя, но все же его воображение слишком живо дорисовывало то, что не могли воспринять органы чувств.

Вжи-ик! И голова первого возницы полетела в сторону, а лошади, почувствовав свободу, дернулись в разные стороны, переворачивая колесницу. Лезвие, закрепленное на оси правого колеса, взлетело вверх и отсекло левую руку Вринджапура вместе с зажатым в ней мечом. Но воин был слишком велик. Уже в падении оставшийся меч резко ухнул вниз, точно поразив свою цель – клинок рассек тело второго возницы от левого плеча вниз, наискосок, застряв где-то на уровне пупка.

Могучий воин, истекая кровью, рухнул на песок. Его рот беззвучно открывался, словно у выброшенной на берег рыбы, пытающейся поймать пригодный для дыхания воздух. Зрители затихли, внезапно над ареной повисла тишина, нарушаемая лишь шуршанием песка, гонимого ветром, в которой отчетливо прозвучали последние слова Вринджапура: «Я иду к тебе, о великая Кали! Я вижу тебя, я здесь, я твой...»

Шанкар бежал вниз по ступенькам. Куда он хотел попасть, он не знал. Не знал и того, зачем бежит. Молодой тхаг был настолько потрясен увиденным, что на какое-то время перестал контролировать свои действия.

– Прими соболезнования.

Услышанные слова заставили Шанкара остановиться. Он еще не понимал, почему, как не понял и смысла сказанного. Но его внимание привлекли два хорошо одетых господина, оба из варны кшатриев. Они стояли под широким сводом прохода, ведущего из чаши стадиона наружу. Вход в арку был закрыт решеткой, а у калитки стояли двое мужчин, открыто держащих огромные «дыроделы».

Шанкар замедлил шаг. Останавливаться здесь не стоило – громилы у калитки запросто могли пустить в ход свои внушительные пушки. Или просто вытолкнуть его на арену, до которой отсюда, с нулевого уровня стадиона, рукой подать. Но Десайю стало интересно, о чем говорят важные кшатрии.

– Все вершится на благо замысла Шивы, в помощь Шакти Кали! – усмехнувшись, ответил второй.

Он смеялся! Иронизировал, произнося имя богини! Шанкар не мог поверить собственным ушам. И делал это кшатрий здесь, в жертвенном храме Кали, в нескольких метрах от огромного алтаря.

– Жаль Вринджапура, отличный был воин.

– Прибыльный, – кивнув, согласился второй.

– Но с тебя не убудет.

Кшатрий улыбнулся.

– Конечно, Вринджапур не последний. Да и новая партия мяса скоро поступит. Богиня не позволит опустеть нашим карманам.

– Истинно так, – мужчина сложил руку, коснувшись пальцами лба и закатив глаза. – Хвала великой Кали.

Шанкар, не сводя взгляда с продолжавших светскую беседу важных господ, попятился. Он рисковал – за его спиной в каких-то двадцати метрах, отделенная невысокими перилами, начиналась арена. Место, где кровожадная богиня получала то, что ей причиталось.

– Пойдем, Шанкар, – знакомый голос вывел молодого тхага из прострации.

Рядом стоял Раджеш. Он улыбался. Одной рукой джемадар придерживал Шанкара за плечи, а в другой держал довольно внушительной толщины пачку бумажных денег. Результат удачных ставок? Или аванс за еще не выполненный заказ? Шанкар был новичком в их клане, ему еще было не положено знать все стороны жизни адептов Кали.

– Чего невеселый такой? – спросил джемадар.

Шанкар что-то промямлил, впрочем, и сам не понимая, что его так расстроило. Или напугало? Трудно сказать. Просто игры, посвященные богине, он представлял себе иначе. То, что он увидел на арене, не было играми. Это было бойней, массовым кровавым убийством нескольких десятков человек, привезенных сюда тхагами. И самому Шанкару в скором времени предстояло заняться тем же – он тоже станет добытчиком мяса, о котором говорили кшатрии. Те, что рассчитывали на прибыль...

– Что тревожит тебя, Шанкар?

На мгновение Десайю показалось, что рядом стоит Раджеш. Но нет, это была Авани. Раджеш теперь гнил где-то на севере Мьянмы в развалинах завода корпорации, создавшей страшную траву, из которой делали голубой порошок, способный изменять мир. Страшная и страшно притягательная вещь.

Почему он вспомнил об играх Шакти Кали? Может быть, потому, что его неуклонно влекло к богине, он всей душой желал встретиться с ней. Но вместе с тем всеми силами пытался избежать этой встречи – он понимал, что после того, как повстречает Кали, закончит свое существование, не станет больше Шанкара Десайя, лишь еще один блудный Атман сольется с великим Абсолютом Брахмана.

Что-то заставило Шанкара посмотреть по сторонам. Какое-то неприятное чувство, будто кто-то чужой и недружелюбный пристально наблюдал за ним.

Вокруг было много людей, но все они шли по своим делам, кто-то стоял или сидел прямо на тротуаре, многие беседовали. Обычная жизнь обычного города. Но ни один из них не смотрел в сторону Шанкара – невзрачный облезлый паренек с нездоровым тусклым взглядом не был никому интересен. Возможно, интерес могла вызвать Авани – девушка привлекательная и даже красивая, – но мрачное лицо и помятое и покосившееся сари тоже делало ее неприметной в многолюдной толпе.

Нет, это чувство исходило не от человека. Оно шло откуда-то сверху, из-под крыши вон того дома. Там блестело что-то небольшое, взирающее на улицу бесстрастным мертвым глазом объектива. Автоматическая камера наблюдения. Она работала, Шанкар готов был дать руку на отсечение, он чувствовал, что камера включена.

Шанкар остановился, пальцы нырнули в мешок.

– Что случилось, Шанкар? – голос девушки звучал тревожно.

Он едва не убил ее там, на берегу. Когда тахг пришел в себя, то обнаружил, что держит Авани в почти смертельном захвате румаля. Хватило бы одного незаметного движения, чтобы девушка умерла – видимо, сама Кали спасла ее. Это был знак. Шанкар медленно провел взглядом по грациозным ступням, по разорванной ткани сари, по расцарапанным, но все равно прекрасным бедрам, по обнаженной груди. Авани прекрасна, она достойна важного дела. Понимание пришло внезапно, вместе с верой в правильность выбора – Авани родит от него сына.

Шанкар не планировал обзаводиться детьми. Во всяком случае, в ближайшее время. Но в иных мирах, куда он попал с помощью «волшебного порошка», ему было видение. Теперь он знал, что аватаров могут создавать не только боги. Точнее, богом может стать каждый. При определенных условиях, конечно.

Его сын станет его аватаром, он изменит мир! Это должно быть так, мир мог изменяться, и старые боги...

Старым богам не место в этом мире. И новым – тоже. Поэтому ему, Шанкару, придется уйти, оставив аватара.

Но ему хотят помешать. И этот стеклянный глаз – одна из помех на верном пути тхага. На верном пути нового бога.

Резкий запах ударил в ноздри. Мир раздвоился, потом каждый из миров разделился еще на несколько. Какой из миров был изначальным, не имело никакого значения. Тем более что никакого изначального мира никогда не существовало: все миры лишь плод чьего-то воображения.